– Я тоже иду с тобой, – вдруг сказал Инютин.

Бригадир смерил его недоверчивым взглядом:

– Спасибо, друг. Но я… справлюсь.

– Иду с тобой, – повторил «псих».

Я тронул Инютина за плечо:

– Кто-то и раненых должен нести …

– Ты справишься, – глухо ответил он, – А я остаюсь.

– Андрей…

– Остаюсь со своими. В моём городе.

– Тут никого нет.

– Я знаю… Был огромный ров. «Юсовцы» выкопали его на окраине, в парке. И заполнили его… Мужчины, женщины, дети – их привозили грузовиками и вываливали, как мусор. А они были ещё живыми. Некоторые очнулись. Но вдоль края рва стояли автоматчики… Я сидел в кустах, на пригорке. Оттуда хорошо видно… Утром бульдозеры засыпали всё землёй. Засыпали и разровняли.

– Живых людей? – выдавила Майя.

– Целый город, – шепнул я, – Значит, это правда. Икс-бомба. Я рассказал Фомину правду. Несмертельное оружие… Они его испытали.

Лери хмуро кивнула:

– Захватили важных институтских спецов – целыми и невредимыми. Остальные тридцать тысяч – побочный материал. И ненужные свидетели… Пять месяцев назад Фомин решил освободить место. В парке должны были вырыть котлован – под фундамент гостиницы. Подогнали технику. Стали копать… И Болхов закрылся.

Султан глянул на часы. Хрипло напомнил:

– Пора.

– Да, – безмятежно согласился Инютин, – Я иду.

Пальцы «нищенки» обнимают черный тумблер.

Шёпотом она ведёт отсчёт:

– … девять… восемь…

Раскатистый бас бригадира доносится с улицы:

– Я люблю этот город вязевый – пусть обрюзг он, и пусть одрях. Золотая дремотная Азия опочила на куполах!..

– четыре… три…

– А под вечер, когда месяц светит – когда светит, чёрт знает как, я иду, головой свесясь, переулком в знакомый кабак!

Тонкие пальцы Лери поворачивают тумблер. Ничего не происходит. Только странное чувство – что-то вроде лёгкой эйфории.

Я давно к этому готов. Стол придвинут к подоконнику, Баз – у меня за спиной. Ногой распахиваю окно и прыгаю.

Тут невысоко. Я даже сохраняю равновесие.

Из соседнего окна выскочила Майя. Крот подаёт ей Ксюху. Неловко прыгает сам. Чёрт! Подвернул ногу? Нет, поднимается!

Сзади со стороны многоэтажки грохнул взрыв. Затарахтели «гансы».

– Шум и гам в этом логове жутком! – объявляет Султан, – Но всю ночь напролёт до зари…

Ещё взрыв.

– …Я читаю стихи проституткам! И с бандитами жарю спирт!

Лери уже сунула излучатель под куртку. Стреляет куда-то. Хотя я никого не вижу. Майя держит Крота за плечо. Он несёт девочку.

Я едва поспеваю за ними. Всё таки, почти сто килограммов за плечами. И проклятая голень. Она не болит, а как-то странно немеет.

– Нельзя ли… аккуратнее, – бормочет голос над ухом.

– Потерпи, Баз.

– Кому Баз, а кому… Василий Андреевич!

Угу. А ещё кое-кому меньше надо было жрать фуа-гра. И сбросить вес.

Очертания дома яснеют, рождаются из пелены.

Пятьдесят метров.

Только пятьдесят… Большую часть из них мы уже одолели.

Чернеют окна.

Fuck!

Что если там, внутри – полно зомби? И сейчас они возьмут нас на мушку!

Второй от края подъезд. Рядом на стене – телефон-автомат под козырьком.

Именно туда бежит Лери.

Но вдруг останавливается. Бросается куда-то влево. Она сдурела? Почему не прямо, кратчайшим путём?!

Я делаю ещё шаг. И понимаю.

Серебристая, издали неразличимая в дымке «паутина». Она оплела весь дом. От первого этажа и почти до крыши. Густой, ажурной вязью. Только левее она выглядит не такой плотной.

Там есть проход!

Лери бежит к нему.

Гулкий хлопок и огонь – ярче тысячи солнц.

Резь в глазах. Багровая темнота.

«Светлячок». Граната-вспышка. А мы не успели отвернуться.

Никто.

Майя всхлипывает.

– В чём дело? – тревожно бормочет Крот. Сейчас мы с ним в одинаковом положении.

– Мы ослепли. Временно, – хладнокровно объясняет Лери. Только голос у неё дрожит.

«Улей» очнулся. И принял эффективное решение. Беспомощных нас возьмут голыми руками.

– В какой стороне дом? – спрашивает Крот.

– Там «паутина»! Мы не найдём проход.

– Держите Ксению. Дайте автомат. Руку положите мне на плечо. Остальные – следом, в цепочку.

У него что, контузия? Слепой поводырь зрячих.

– Я помню звук, когда «паутина» режет металл…

Чёрно-красная пелена не светлеет.

Моя левая рука на плече Майи. Правая – держит База. Он стонет. Вяло шевелится у меня за спиной. Наверное, кончилось действие обезболивающего.

Тихо, друг. Пожалуйста, тихо…

Шаги Крота – осторожные. Иногда он замирает. Вероятно, водит перед собой автоматным стволом.

Звук… Должен быть звук?

Ничего не могу разобрать. Наверное оттого, что гулко стучит сердце.

Вдали скрипят камешки.

Под чьими-то ботинками?

Их много. Всё ближе…

Это мертвецы.

Бегут к нам.

А стрельба стихла. Значит, Инютина и Султана – уже нет…

– М-м, – колеблется «поводырь», – Вроде бы, здесь…

Опять остановились.

Чего он тянет?!

– Точно здесь, – убеждённо говорит Крот.

Вновь двигаемся.

Чересчур медленно.

Топот башмаков – совсем рядом.

Не успеем.

Даже повернуться и выстрелить на звук…

В это мгновенье, гулкий грохот раскалывает воздух.

Что тяжелое заработало – не легче ПКМа. Меня ударило по ногам…

Больно. Но я продолжал двигаться. И понял, что это разлетавшиеся под очередями куски асфальта.

Стреляли не в нас.

– Я такой же, как вы – пропащий!.. – донеслось откуда-то издалека. Наверное, из окна высотки.

А потом пулемёт захлебнулся. И всё стихло.

Что-то горячее сжалось у меня внутри. Сжалось и хлынуло солёной теплотой из незрячих глаз.