Нет!

Нет?

Приказал бы убить их всех? А? Или выгнать за стену? И кому интересно приказал? Мордоворотам, которые давеча в подвал гнали и гыгыкали за спиной? Им бы и приказал, предварительно приняв присягу на верность.

Замкнутый, порочный круг! Никуда от него, из него, не вырваться. Так и буду всю жизнь в нем бегать, как белка в колесе. Только иллюзия движения при мне и останется.

Шел, а на плечи давила чужая воля. Вот он, значит, какой — местный фарт. Пофартило, и ты уже не просто царь, ты — бог.

Не такая уж крамольная мысль. Волей Шрама теперь будет твориться история города Дита.

От размышлений и терзаний оторвал до тошноты знакомый запах морга. Не раздумывая, Илья вступил на порог перед широкой, обитой кожей дверью. Красивая дверь. Дома такие ставят в домах, которые стерегут вежливые консьержки в камуфляже. Порожек деревянный, крашеный. Илья умилился. Никак, набрел на обитель коллеги. И моргом сдает.

Дверь открылась легко, как в другой мир, только без потери сознания с последующим воскрешением. За порогом обнаружился чистенький кабинет, до боли напоминающий приемную врача. Из него вела еще одна дверь. Илья постоял некоторое время, озираясь. Стол с исписанными и исчерченными листами, кушетка, покрытая белой тканью. Шкафчик без стекол, но тоже вполне медицинский. На полках — инструменты. Не «Эскулап», конечно, и даже не «Красногвардеец», но — все же.

Вторая дверь отворилась сама. На пороге стоял моложавый, коренастый мужчина с правильным, красивым даже лицом. Темные волосы коротко стрижены. А прикид! Белые брюки, белая майка и поверх — белый как снег, отутюженный халат. Никак, на прием попали, Илья Николаевич, к собрату эскулапу? А моргом-то как сдает!

— Что нужно? — хозяин кабинета смотрел твердо. В вопросе сквозило некоторое презрение. Такой, пожалуй, и обидеть походя способен. А с другой стороны: явился какой-то невежа, от дел человека оторвал…

Местный лекарь с первого взгляда не понравился Илье, да так, что захотелось двинуть в правильную морду, а заодно разнести все ту тут к чертовой матери. Не иначе перед Ильей стоял приемник доктора, который пришивал к телам людей конечности животных, да только не преуспел. Всего-то раза два и получилось: один раз козлиную задницу пересадить человеку, другой — человеческую голову — коню.

Докторок внезапно переменился в лице: ни вызова, ни презрения, ни издевки; радушно как старому знакомому улыбнулся и припоклонился:

— Вы друг нового Владыки?

По воздуху здесь, что ли, новости распространяются?

— У тебя тут что? — попер напролом Илья. — Врачуешь?

— Пойдемте. Я вам все покажу, объясню. Я тут недавно, но уже достиг хороших результатов. На трупах методика пересадки органов уже отработана. Пойдемте. Я вам продемонстрирую мои достижения. Я приказал здесь прибраться. Все вымыли, постелили свежие простыни. Я считаю: во всем должен быть порядок. Я еще и инструментов просил сделать дополнительно. Составил спецификацию. Мой предшественник, кроме того, что был бездарен, еще и неряха. Люди умирали скорее от грязи, нежели от операций. Да и делать он ничего толком не умел. У меня, в отличие от него, хорошая подготовка. Если прикажете, уже сейчас могу продемонстрировать пересадку. Только без анестезии. Ее запретили. Бывший Владыка не обладал достаточным умом, вы, наверное, заметили. Он приказал…  Я сейчас объясню, что такое анестезия. Вы поймете.

— Илья приподнял край простыни. На столе лежал частично препарированный труп женщины без головы.

— Голова где?

— Вы не в курсе?

— Говори, — зарычал Донкович.

— Бывший Владыка приказал доставлять к нему женщин с уже отрезанной головой. Я слышал, одна пыталась его укусить. Старец не желал видеть сопротивление.

— И что он с ними делал? — тупо поинтересовался Илья.

Собеседник ухмыльнулся. Илье тонко давали понять, о дремучести его представлений.

Теперь бы не спугнуть, не сорваться. Заткнется, падаль, ничего больше не узнаешь. А хочешь знать?

Он вспомнил стену в доме Мураша: череда уродливых, изломанных фигур. Некоторые действительно не имели головы. Не фантазия — реальность. И все — вот этот чистенький докторок? Ах, нет, были еще и предшественники. Их, правда, всех — в котел. Не угодили. А этот, стало быть, угодил! И мне старается угодить. Придет Углов, эскулап на колени кинется, поползет в ноженьки. И Углов примет клятву верности. Где еще такого преданного раздобудешь!?

Илья начал говорить доверительно, спокойно, мягко до смертельных обертонов:

— Поподробней, пожалуйста. Я — не о развлечениях владыки. Что вы еще тут делали? Мне интересно. Если чего не пойму, вы уж объясните, не сочтите за труд. Например, всех ли женщин подвергали…  обработке?

— Конечно. Строжайший приказ. Поголовная кастрация. Всем удалялись яичники. Владыка не без основания опасался, при вольных местных нравах, стихийного прироста населения. Женщин кастрировали. Это — гуманно.

— Всех?

— Конечно. Есть еще один аспект. Преступление или неповиновение должно караться не только котлом. Это я предложил! Зачем истреблять ценный биологический материал? Можно, пускать его в дело. Если правильно поставить работу, — а я ее поставлю, — уже скоро я получу очень хорошие результаты. Надеюсь, Вы и Новый Владыка по достоинству оцените результаты.

— А как же!

Оборачиваться было трудно. Позвоночник налился тяжестью. Илья знал, кто стоит за спинной. Почувствовал: сейчас докторок падет ниц и поползет под благословение господина. Вполне возможно, и ему, Илье, в ножки, аккуратно стриженой головой, ткнется пару раз.

— На стол! — глухо сказал Сергей.

— Кого? Его? — недопонял товарищ всей серьезности момента. — Здесь нет свободного…

— Сам ложись! Простынку скинь и ложись прямо на НЕЕ.

Слова нового владыки скручивали не хуже веревок.

Такой чистенький, такой талантливый, такой исполнительный! 3а что?!

— Зачем?

А сам уже лезет, ножку в отглаженной штанине закинул, но еще старается не вляпаться, в подкисшие ткани.

— Ложись!

Его придавило, вдавило в обезглавленный труп.

— Илья, найди веревку.

Только тут Донкович обернулся и увидел, что физиономия у нового владыки багровая, а глаза белые, страшные. Еще слово — изо рта вылетит столб огня.

— Привязывай.

Илья не понял, откуда в руках взялась веревка, но пустил ее в дело, не задумываясь.

— Через рот не пропускай — перегрызет. Он мне тут нужен. На этом самом месте. Сколько проживет, столько и ладно.

Дверь Сергей приказал заколотить.

На Илью Владыка даже не глянул. Боялся убить старого друга за компанию с его коллегой? А Илья вдруг осознал, что уже никогда не быть ему врачом. Не сможет. Не получится у него. Сам