— Вы сами же и породили это чудовище. Стоохс отделился восемьдесят два года назад по той причине, что двор поддержал в качестве наследника не старшего сына неожиданно погибшего короля Оренолда, а среднего, что противоречит всем сложившимся традициям и законам преемственности, — холодно ответил Филипп. — Старший сын, Артрон, герцог Стоохских земель и граф Авантрина, бежал, пытаясь спасти свою жизнь, вместе с семьей в свои владения. И с этого началось противостояние Крелиоса и отделившегося Стоохса. Это война братьев.

— Да, я вижу вы в курсе многих событий, которые произошли достаточно давно. Хотя вы уже правили Солрагом, когда это случилось, — вздохнув, ответил Ханри и поправил большой живот. Филипп проигнорировал это замечание о возрасте и лишь кивнул, тогда посол продолжил. — Вы правы, тогда герцог Горрон де Донталь, который всегда мог решить любой конфликт малой кровью, отсутствовал, и, кажется, по заметкам историка он был в Йефасе.

— Возможно. Так почему герцог Горрон де Донталь отошел от дел?

— Не знаю, — сухо ответил Ханри, на его лицо легла тень прожитых лет, и он стал выглядеть куда старше, чем есть. — Господин де Донталь, наш покровитель, последние пару десятилетий крайне редко стал покидать свои небольшие владения на западе от Аелода. Он более не участвует в политике и явился во дворец лишь тогда, когда я написал ему, что король попросил навестить вас.

— И что же он сказал? — поднял бровь Филипп.

— То же, что и вы. Напомнил про соглашение, которое мы подняли при короле и огласили ему. И так же, как и вы, заявил, что война между Стоохсом и Крелиосом не касается Солрага. — Еще более мрачно ответил посол, но на удивление честно, и со вздохом откинулся на кушетку. — Вы прекрасно понимаете, граф, что без вашей военной мощи, ваших вороньих всадников, что проносятся по полю битвы, унося души врагов с собой, нам не удержать Аелод.

— Да, Крелиос на грани краха, — тоже вздохнул граф, — Но я не собираюсь принимать в дар земли Аелода и выходить за рамки соглашения. Вам его показать? Оно в ящике того стола, — Филипп уже привстал, чтобы подойти к столу, но Ханри мотнул головой.

— Не стоит, я помню его слово в слово, — признался королевский посол. — Вы же понимаете, что, оставшись непричастным, после падения Крелиоса, через десять, двадцать, может быть и пятьдесят лет, вы останетесь одни? И если воинственный Глеоф, который гордо называет себя Большим, почует, что вы одни, то он обязательно кинется на вас, как на лакомый кусочек!

— Уважаемый Ханри, я не буду вам врать и скажу честно. В моем распоряжении регулярная армия, в которой полторы тысячи всадников и почти пятьдесят рыцарей, великолепно снаряженных, на лучших на севере конях. Если я приму Аелод, то для того, чтобы выбить с Тороса врага и укрепить его в соответствии с соглашением, мне нужно будет отправить всех своих всадников, потому что мне докладывали, что граф Роршар поднял на войну с Крелиосом весь Стоохс. На целый год графство останется без конницы, сначала из-за активных военных действий, а затем из-за дорог, что во время сезона Граго становятся непроходимыми для войск. И чем я буду кормить полторы тысячи копий на чужбине, разрушенной войной?

Всем этим Глеоф обязательно воспользуется, ведь, в отличие от больного Крелиоса, который пожрал сам себя, Глеоф всегда славился сильным управлением. Мы не интересны южному соседу, пока в Солраге сидит вооруженная до зубов кавалерия. Рядом с ним есть много еще более лакомых соседей, контролирующих выход к Черной Найге, и, пока Глеоф не разберется со всеми ими, дышащими ему в спину, он не пойдет на Солраг, даже если Солраг станет независимыми землями.

— Как же агрессия со стороны Стоохса? — Посол устало прикрыл глаза рукой, понимая, что он вернется к королю с пустыми руками.

— Они присылали ко мне гонца несколько лет назад. Он принес письмо от короля Артрона Буйного, внука того самого опального герцога, сейчас я вам его покажу.

С этими словами граф поднялся, подошел к столу и открыл один из ящиков, достал оттуда спрятанный в кожаном чехле пергамент и протянул его Ханри.

Ханри прочел бумагу, и его рука безвольно рухнула на кушетку. Письмо выпало из пальцев.

— О, эти собачьи отродья Артрона, они и здесь нас обскакали! Они дают слово и клянутся, что если вы не будете участвовать в войне и станете лишь придерживаться соглашения между Солрагом и Крелиосом, то они никогда не посягнут на ваши земли. — Посол тяжело задышал. — У вас все схвачено, граф.

— Нет, не схвачено… Пакты о ненападении заключаются, чтобы их нарушать, но на данный момент их дипломатия оказалась ловчее вашей, уважаемый Ханри. — Филипп скрутил письмо, бережно вложил его в кожаную тубу и вернул на место, в ящик. — Я сочувствую вам, что ваши короли сами же и погубили священный Крелиос. Крелиос сгнил с головы. Быть может поэтому герцог Горрон де Донталь более и не участвует в политике.

— Ох, если бы герцог захотел возглавить королевство, если бы он взошел на престол… Его бы поддержал весь двор! Он невероятно опытен и грамотен в этом деле, я до сих пор вспоминаю его мудрые замечания, когда он еще жил при дворе и пестовал меня, его абсолютный авторитет и власть… Зачем он все пустил на самотек и удалился от двора? — произнес с досадой Ханри.

— Похоже, что Элрон Солнечный сыт правлением по горло, — негромко, обращаясь больше к себе, сказал Филипп.

Посол резко вздрогнул, побледнел и убрал руку с глаз. Он вперился испуганным взглядом в Филиппа, который понял, что сболтнул лишнее.

— Право же, мне порой казалось, что Горрон де Донталь — бессмертный небожитель, покровительствующий священному Крелиосу. Неужели я был прав, и сейчас, оставшись без любви своего отца-основателя и защитника, Крелиос дергается в предсмертных муках?

— Я бы на вашем месте, пока есть возможность, перебежал на сторону потомков Артрона, — мягко посоветовал Филипп, видя неподдельное горе посла. — Ваша ясность ума будет более востребованной там, чем у пятнадцатилетнего юноши, который, по слухам, очень недалек.

— Да, увы и ах… Знали бы вы, сколько уже переметнулось на сторону Артрона из тех, кто мог. Сбегать надо вовремя и в числе первых, а я опоздал. — усмехнулся Ханри. — И с кем я обсуждаю вопросы предательства? С человеком или демоном, которого вижу в первый раз.

Неожиданно дверь кабинета отворилась, и в комнату быстрым шагом вошел Уильям, одетый в черное котарди, украшенное по рукавам и высокому вороту-стойке золотой вышивкой в виде воронов.

В руках у него была книга, которую он хотел вернуть на место и взять взамен другую. Увидев графа и посла, Уильям вздрогнул.

— Прошу меня извинить, господин, я думал, что все внизу на пиру. — Он быстро попятился назад к двери.

— Мы все равно заканчиваем, — ответил Филипп. — Делай что нужно, раз пришел.

Уильям благодарно кивнул и, положив на полку «Искусство врачевания», взял другую с той же тематикой и спешно скрылся с глаз, покинув кабинет.

Ханри проводил взглядом молодого мужчину, черный цвет котарди которого подчеркивал волосы цвета вороного крыла, бледную кожу, красивое лицо и стать.