нельзя. Вода холодная круглый год. А в такое прохладное лето, как нынешнее, там, в воде Белого моря, даже льдинки, возможно, плавают. Не купание, а готовые судороги.

Вид у Адмирала был сочувственный и простодушный. Но Андрей спросил в упор:

— Вы зачем всех подговариваете? Я же слышал.

Адмирал нисколько не смутился:

— Это называется предвыборная борьба. Пусть Профессор тоже готовит себе победу. Я ему не мешаю.

— Все равно нечестно, — честно сказал Андрей.

Адмирал вздохнул:

— Ты Матрос, а я Адмирал. Неужели я меньше твоего понимаю?

— Андрюшка прав, — вмешался отец. Он нес бутылочку с резиновым клеем, — наверное, заклеивал какую-нибудь царапину на байдарке, готовил ее к плаванию. — Андрей прав. Нечего интриговать, Адмирал. Хочешь быть умнее всех?

— Хочу. Я и не делаю вид, что я какой-то розово-голубой. Я — обыкновенный. Иногда хороший, иногда не очень.

Предвыборная борьба не принесла Адмиралу успеха. Все, кроме Адмирала, проголосовали за Белое море. Один голос был против, всего один. Так на этот раз Адмирал остался в одиночестве.

Он отказался от чая, с обиженным видом залез в палатку. Андрею стало его жалко, он вопросительно взглянул на отца.

— До утра пройдет, — сказал отец.

Но утром Адмирал кое-как позавтракал и снова нырнул в палатку. Он не хотел ни с кем общаться. Они не нравились ему. Вот и все.

А они начали сборы. Надо было все подогнать, чтобы вещи лежали на своих местах и не требовали лишнего внимания. Профессор осматривал все четыре байдарки и ворчал:

— Я-то плавал, моя лодка в порядке. А вы обленились на солнышке, и лодки ваши обленились. Почему сиденье валяется отдельно? Почему конец отвязался? Где надувная подушка под спину?

И они прилаживали сиденье на место, тащили из палатки подушку, а конец, из которого Андрей пытался сделать качели, снова привязали к носу «Салюта».

Жадюга и тетя Катя укладывали в рюкзаки банки. Варенье и соленые грибы хорошо есть. Но какая морока возить стеклянные банки в рюкзаках! Их пришлось обворачивать в мягкие вещи, перекладывать каждую носками, трусами, рубашками.

Андрей азартно искал мусор. Он выкопал саперной лопаткой специальную яму, весь мусор стаскивал туда, чтобы потом закопать, чтобы и следа не осталось в лесу, на этой волшебной поляне.

Адмирал сидел в своей палатке и слышал, что все заняты делом. За тонкими матерчатыми стенами раздавались разговоры, смех. Они делали и его, Адмирала, работу, пока он сердился на них. И Адмирал показался сам себе смешным: он столько энергии потратил, чтобы показать, как он недоволен ими, а никто не обращает внимания. Они относятся к нему хорошо. И Адмирал вылез из палатки.

— Где мой спальный мешок? — грозно спросил он.

— Я свернула его, он здесь, — кротко отозвалась тетя Катя. — И сапоги твои возле твоей лодки, Адмирал.

Он взялся за дела, настроение у него было хорошее.

Разве мы всегда плывем, куда хотим? Главное — плывем.

Байдарки, груженые, ловкие, стоят на воде. Андрей крепко держит весло. Крепко, но не судорожно, а свободно. Оно ему как раз по руке, это весло. А в начале похода рука была меньше, что ли… А что? И руки у человека растут, становятся крепче, когда он занимается настоящей физической работой: рубит дрова, таскает ведра с водой, работает веслом…

Вот человек сидит в своей байдарке, зеленая насквозь прозрачная вода плещет совсем рядом. Хочешь зачерпнуть — протяни руку… Есть ли другое судно на свете, где вода так близко от человека? Андрей считает, что только байдарка.

Вот Адмирал взмахнул веслом, сверкнула лопасть на солнце. «Салют» Адмирала пошел первым. За ним — байдарка Профессора. Потом Капитан вывел свой корабль, его экипаж был готов к дальнему плаванию, слаженно работали три весла: взмах — проводка, взмах — проводка. Бурунчики вскипали, летела вперед байдарка. Они шли ровно, друг за другом, это называется кильватерная колонна. Андрею нравятся все эти прекрасные морские слова: швартоваться, кильватерная колонна, рулевая тяга. И совсем неважно, что рулевая тяга — простая веревочка, привязанная за папину ногу. Двинет Капитан правой ногой — руль за кормой повернется, и байдарка пойдет вправо. А двинет левой ногой — пойдет корабль влево. И пускай можно обойтись без такого роскошного слова — швартоваться. Подошли к берегу, и все. Но ведь надо знать, как подвести байдарку к берегу, в каком месте, чтобы не было острых камней, коряг. Чтобы берег был не обрывистый, а пологий. И вовремя перестать работать веслами, чтобы скорость снизилась перед остановкой, иначе слишком сильно ткнется лодка в берег. А слишком сильно ударяться байдарке вредно — она же не стальная, не деревянная даже и не пластмассовая лодка! Сделана байдарка из легоньких алюминиевых трубочек, а на этот каркас натянута обшивка из толстой резины, вроде той, что идет на резиновые сапоги, из резины и брезента обшивка — о любую острую ветку может пропороться, на любом камне пробоину получить. Когда все это знаешь, бережно ведешь свою лодочку, аккуратно рулишь, чтобы обойти каменистый порог, не посадить байдарку на мель. И чтобы не слишком резко пристать к берегу. Андрею иногда позволяют рулить, он знает, как внимательно нужно всматриваться в каждую мелочь. А уж если ты сумел провести свою лодку, свой легонький корабль без аварий и повреждений и день, и другой, и третий, и десятый, тогда имеешь ты право на красивые слова. Ты не просто пристал к берегу — ты швартовался. И не просто за веревочку привязал к борту лодки спальный мешок, свернутый в тугую скатку, — ты его принайтовал. Если кое-кто привязал, то привязал и все. А если так, что он не шевельнется даже при большой волне, не попадут на него брызги, потому что ты не забыл надеть на него клеенчатый мешок, если он не мешает никому сидеть в лодке удобно и грести, не задевая ни мешков, ни рюкзаков, ни котелков локтями или коленями, хотя место в маленькой байдарке рассчитано до сантиметра, тогда ты принайтовал груз. Ты не просто плаваешь, а выходишь на курс.

…Сзади всех шел дядя Павел, он замыкал сегодня кильватерную колонну. За его байдаркой тянулась леска, оставляя тоненький след на воде. Дядя Павел надеялся на ходу поймать щуку или даже судака. Андрей знает: это называется «ловить на дорожку».

Они шли в этот день быстро — соскучились по движению, по смене впечатлений.

Мама сказала:

— В юности я занималась гимнастикой, у нас был очень хороший тренер, Константин Львович. Он нам твердил: «Тренировки, тренировки, ежедневные тренировки». А потом вдруг возьмет и скажет: «Сегодня не тренируйтесь.