Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Андрей понял, к чему мама это вспомнила. После отдыха он сегодня чувствовал эту самую жадность — хотелось пройти как можно больше. Руки соскучились по веслу.
— Умная у нас мама, — сказал отец.
Они шли к Белому морю.
Какой же молодец Профессор! Как замечательно он все придумал, разведал и рассчитал! А они в это время валялись на солнце, ловили рыбу, наслаждались поисками грибов. Или строили баньку.
Они делали большие переходы. Иногда даже без обеда шли с утра до вечера и только вечером варили суп или кашу. А днем ели бутерброды, не вылезая из байдарок, запивали их чаем из термосов. Это называлось «пятиминутный перекус». Андрею очень нравилось так жить. В эти дни он узнал, что такое падать с ног. Вечером он валился в палатку и мгновенно засыпал. А днем он работал веслом наравне со взрослыми. Он понял одну очень важную вещь в те дни: усталость приходит не тогда, когда ты считаешь, что устал; нет, ей, усталости, можно не давать воли. Пока не устроен лагерь, не найдены дрова, не сварена еда. Пока не вымыта твоя миска и твоя ложка, не выстирана твоя одежка или не вымыты заляпанные глиной кеды — до тех пор ты вовсе не устал. Не устал, и точка. Когда все дела переделаны, тогда — да, тогда пожалуйста. Рухни и спи, ты устал. Когда-нибудь потом, неизвестно через сколько лет, Андрей до конца оценит эту великую науку — не считай себя уставшим, пока не кончена сегодняшняя работа. И еще: никогда не считай, что ты устал больше, чем другой. Наоборот, он — больше, а ты — меньше.
Они проходили большие расстояния. В те дни все с удовольствием поддавались спортивному азарту Профессора. На стоянке они подчинились неторопливости и спокойствию Адмирала, им нравился его лозунг «Мы никуда не спешим». Теперь подобрались, загорелись, стали четкими и быстрыми. Вперед, вперед! Нас ждут великие открытия. Мы сильные люди, ловкие, выносливые, а не какие-то дачники-курортники.
— Завелись, — усмехался Адмирал, но и сам включился в жесткий ритм, не скрывая удовольствия. Видно, всякому человеку время от времени нужно переключать скорости, нельзя всегда жить медленно, нельзя всегда жить быстро.
Утром Профессор вылез из палатки, глянул на поляну и испугался: не хватало одной байдарки. Не поверил себе, еще раз пересчитал. Хотя что считать — одной не хватало! Три вместо четырех. Профессор побледнел.
Пропажа байдарки — настоящая катастрофа. Кто? Откуда? Жилья нет вокруг на десятки километров. Не на вертолете же ее утащили! Да и шум мотора был бы слышен…
Эти полубредовые мысли пронеслись в голове Профессора быстро. Тут вылез из своей палатки Адмирал и стал разжигать костер, в тумане дрова отсырели, не хотели разгораться. Адмирал не смотрел в сторону лежащих на берегу байдарок. Профессор уже раскрыл рот, чтобы поделиться с Адмиралом жуткой новостью, но тут Адмирал сказал:
— Павел на рыбалку ушел, я слышал.
Профессор облегченно вздохнул. Получалось, что пропажа Павла не такая катастрофа, как пропажа байдарки.
Тетя Катя варила геркулес, Андрей скатывал все спальные мешки, туго скатывал — готовил к тому, чтобы привязать их под борта лодок изнутри. Толстая колбаса туда не войдет, только тугая.
Тетя Катя сказала:
— Ну что я могу сделать? Все плыть собираются, а ему рыба. Я говорю: «Не ходи», а он уперся: «Успею». Ну вот. Где он?
— Поэтому у тебя нет кожаного пальто, — ввернул Адмирал. Все засмеялись. Но кашу не ели, ждали дядю Павла. Делали вид, что студят кашу, хотя в тумане она остыла очень даже быстро. Андрей вообще-то не любит геркулесовую кашу, в Москве он ее в рот не берет. А здесь — куда денешься? — ест. Но холодный геркулес? Довольно противно. Но и он ждал вместе со всеми…
Дяди Павла все не было, расстроились и мама, и отец — Андрей видел. О Профессоре и говорить нечего. Становилось ясно: никуда они сегодня не поплывут. Выходить имело смысл только рано утром, чтобы пройти до вечера солидный кусок пути. Утро проходило, план рушился. Прекрасно налаженный ритм разлаживался.
Адмирал сказал:
— Мы никуда не спешим.
На этот раз заклинание мало помогло. Но что делать?
Андрей бултыхнулся в воду, плавать было весело, особенно когда он решил доплыть вон до той березы на берегу. Она наклонилась над самой водой, как будто специально, чтобы Андрей мог с нее нырять. Он недавно научился нырять и плавать под водой с открытыми глазами.
Мама взяла корзинку, ушла в лес.
— Жадюга, грибочков нажаришь? — спросил отец.
— А куда денешься? — философским тоном отозвалась она.
Профессор стал спускать на воду свой «Луч», чтобы изучать окрестности.
И в это время на полной скорости вылетела из-за поворота лодка дяди Павла. Тетя Катя мыла на берегу посуду — в этот день она дежурила. Дядя Павел отдал ей четырех маленьких ершиков. Андрей смотрел на все это с возмущением. Всю жизнь он знал: подводить других нехорошо. Общие интересы надо ставить выше личных. Это было правильно, это знали все. Профессор молча сел в байдарку и уплыл. Все молчали. И дядя Павел сказал совсем невиноватым тоном:
— Какое утро сегодня было! Встал в четыре — туман над озером легкий-легкий, прозрачный. И тепло, и нежарко. Клевать должна, ну должна! Сердцем чувствую — привезу рыбу. Часик посижу, пока все спят, будем с ухой. Так я думал.
Он сказал это и полез в палатку отсыпаться. Он сегодня жил в своем режиме, не как все.
Андрей сидел теперь рядом с Адмиралом. Туман рассеивался, на это было интересно смотреть — белые столбики тумана шли над водой, как какие-нибудь сказочные невесомые балерины. Они плыли все в одну сторону; может быть, их несло ветерком, но Андрей ветерка совсем не чувствовал. Очевидно, это были особенно чувствительные балерины.
— Адмирал, а Адмирал, — спросил, не удержался Андрей. — Почему дядя Павел сломал наши планы из-за какой-то своей рыбы? Дурацкая рыба-то.
— Маленький ты еще, Матрос. Не замечаешь, у каждого своя рыба. У меня это тихая речка и долгие стоянки, чтобы привыкнуть к месту. У Жадюги — грибы и варенье. У Профессора — дальние переходы и спортивные успехи. У тебя, Матрос, между прочим, купание. Главное, не считать, что чужая рыба — дурацкая, а твоя прекрасная и восхитительная.
— А я не считаю, — Андрей покраснел. — Просто нечестно подводить.
— А ты не сосредоточивайся
