— Обязательно. Я люблю тебя.

Она почти не колебалась.

— Я тебя тоже, — и прежде чем опешивший от удивления Гриффин успел что-то сказать, Поппи уже отсоединилась.

Через минуту, снова оказавшись в привычном для себя кресле, Поппи вместе с Теей отправилась на экскурсию по дому. Она увидела девичью спальню, зеленую с золотом, поражавшую изысканным вкусом, и примыкавшую к ней ванную, раза в два больше той, что была у Поппи. Потом кухню, столовую, гостиную и кабинет. Tea следовала за ней по пятам, по дороге познакомив ее с горничной и кухаркой. Когда экскурсия подошла к концу, они вышли в патио и уселись у края бассейна.

Поппи с радостью посидела бы молча, в тишине, наслаждаясь по-летнему теплым воздухом и ароматами цветов, но им так о многом нужно было поговорить. Tea сгорала желанием узнать все о Лейк-Генри — не меньше, чем Поппи, желавшая услышать о ее любимых блюдах, музыкальных группах и спортивных достижениях. Кухарка принесла им лимонад. Норман заглянул к ним и почти сразу же ушел.

Когда пришло время ехать в аэропорт, Tea заявила, что не желает об этом и слышать.

— Мы должны пригласить Поппи в клуб на обед, — умоляла она отца. — Там так здорово!

— А как же твой экзамен? — напомнил Норман.

— Я позанимаюсь! Час сейчас и еще час потом, когда вернемся. Ты ведь останешься, Поппи, да? Я же сама слышала, как ты говорила Гриффину, что вернешься поздно вечером. Ну, и зачем тебе это? С таким же успехом можно улететь и утром. У нас есть чудесная комната для гостей. А наш агент по путешествиям может перенести дату отлета. И потом, мне ведь все равно в школу к восьми. Мы завезем тебя в аэропорт, а потом я поеду в школу. Видишь, как удобно?

— Но тогда тебе придется встать пораньше, — заметил Норман.

Tea метнула в его сторону возмущенный взгляд.

— Ничего страшного, — фыркнула Tea. — Не могу же я позволить Поппи ехать в аэропорт одной! — Она повернулась к Поппи. — Ну как, согласна?

* * *

Кэсси была в полном отчаянии — без света и электричества, с отключенным телефоном она бы не переделала и половины того, что должна была сделать. Это значило, что ей нужно брать все свои папки с документами, помощника и ехать в Сэйфилд, в офис своей приятельницы, где было электричество и работали телефоны и где она могла воспользоваться факсом и ксероксом. Оттуда она позвонила генеральному прокурору Калифорнии. У нее ушло не меньше часа, прежде чем он взял трубку. После чего она с торжеством в голосе зачитала ему свои заметки.

— В нашем деле наметился новый поворот, — объявила Кэсси. — Я знаю, вы предпочли бы, чтобы я обращалась к Баду Гринеллу. Но поскольку он все равно без вас ничего не решит, я подумала, что будет быстрее обратиться непосредственно к вам. Поэтому я отправила вам подготовленный мною пакет документов через службу Федерал Экспресс. Он будет вручен вам уже завтра утром. В нем проект соглашения и аффидевиты[6], которые позволят прекратить это дело.

— Какие именно? — вежливо поинтересовался прокурор.

Кэсси была готова на все, лишь бы это оставалось в тайне как можно дольше. К несчастью, предложение заключить сделку и прекратить дело неизбежно влекло за собой необходимость выложить карты на стол. А это было рискованно. Если сделка сорвется и им придется все-таки идти в суд, обвинение будет заранее знать план защиты и тем самым окажется во всеоружии. Но тут уж ничего не поделаешь. Ситуация накалилась. И теперь ей предстояло убедить генерального прокурора, насколько сильные козыри у них на руках.

— Мы нашли ребенка, — сказала она. — У нас есть заверенное и подписанное по всей форме согласие ее приемного отца на проведение всех необходимых тестов на ДНК. Хизер тоже дала свое согласие, так что теперь мы сможем доказать, что она является матерью девочки. Защита просит дать разрешение провести тесты, воспользовавшись образцами крови на одежде, которая в ту ночь была на Робе Диченце. Мне известно, что одежда до сих пор хранится в полиции. Наш адвокат там…

— Кто ваш адвокат?

— Дж. С. Бейкер, — с ноткой удовлетворения в голосе ответила Кэсси. Было немалой победой убедить Дж. С. заняться этим делом. В адвокатской среде он слыл ренегатом, человеком, отвергающим любые традиции. За ним тянулась дурная слава и целый шлейф громких побед в зале суда. У Дж. С. была своя юридическая контора, а у обвинителей при одном только виде его зеленели лица и глаза наливались кровью. Кэсси было хорошо известно, что Дж. С. хлебом не корми — только дай утереть нос кому-то из сильных мира сего. А поскольку семейство Диченцы было живым олицетворением мира, который он ненавидел, Дж. С. тут же дал согласие заняться этим делом, причем бесплатно — так сказать, ради общественного блага. — Как раз сейчас он работает над текстом заявления. И не видит причины, почему оно может быть отклонено, тем более что свидетельские показания у нас на руках. Это честное предложение. Если выяснится, что ребенок не от Роба, все станет ясно. Если же отец — он, игра начнется сначала, но уже на других условиях.

— Я так понимаю, вы уже уверены, в том что отцом был Роб?

— Я знаю, что это так. У Хизер — у Лизы — никого больше не было. Никто — ни один человек из тех, кого опрашивала полиция, даже не заикнулся о том, что могло быть иначе. Против нее было выдвинуто немыслимое количество других обвинений, но ни у кого никогда даже язык не повернулся обвинить ее в неверности. О да, знаю, сам Роб направо и налево кричал, что это не его ребенок. Но тем не менее никто никогда не назвал ребенка своим — ни тогда, ни сейчас.

В трубке повисло молчание. Потом раздалось короткое:

— Продолжайте.

Судя по всему, желание отфутболить ее к Баду Гринеллу у прокурора пропало. Обрадовавшись, что он согласен выслушать ее лично, Кэсси сразу приободрилась.

— Если отцовство будет доказано, это подкрепит другие пункты защиты, на которых она настаивала и которые отрицали члены семьи Диченцы. А потом, у нас есть еще Эйден Грин.

— Ага, — протянул прокурор. — Вот, стало быть, кто вынюхивал тут о нем.

— Да. И мы его нашли. Он был лучшим другом Роба. Благодаря их тесным отношениям, которые длились много лет, ему многое известно. А поскольку так получилось, что его никогда не допрашивали под присягой, то, стало быть, его нельзя обвинить в даче ложных показаний.

— Зато его можно обвинить в том, что он давал заведомо неверную информацию во время проведения расследования. Или в сокрытии ее.

— Нельзя, потому что он этого не делал. У нас есть этому подтверждение, и даже не одно. Они как раз в том пакете с документами, который вы получите. Прочтя их, вы убедитесь, что Эйден ответил на все вопросы, которые ему задавали. А если те, кто вел расследование, попросту не додумались задать ему нужный вопрос, то не Эйдена же в этом винить, верно? Вообще говоря, — продолжала Кэсси, сильно подозревая, что следствие по делу велось под неусыпным оком старшего Диченцы, — если ваши парни не задали те вопросы, которые просто обязаны были задать, то мне очень хотелось бы знать, могло ли случиться, что им слегка намекнули не копать слишком глубоко?