Однако немцы уже не верили, что на Востоке им придется предпринимать такие наступления со стратегическими целями, которые они осуществляли в 1941–1942 годах. Теперь они больше думали о неизбежности будущих отступлений и сдачи значительных территорий на Востоке. Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, выступая 24 апреля 1943 года в Харьковском университете перед командным составом 2-го танкового корпуса СС, сформулировал принцип, согласно которому советское население на территориях, оставляемых вермахтом, должно было либо уничтожаться, либо угоняться на работы в Рейх: «…Мы должны вести войну с мыслью о том, как лучше всего отнять у русских людские ресурсы – живыми или мертвыми? Мы это делаем, когда мы их убиваем или берем в плен и заставляем по-настоящему работать, когда мы стараемся овладеть занятой областью и когда мы оставляем неприятелю безлюдную территорию. Либо они должны быть угнаны в Германию и стать ее рабочей силой, либо погибнуть в бою. А оставлять врагу людей, чтобы у него опять была рабочая и военная сила, по большому счету, абсолютно неправильно. Такое нельзя допустить.

И если в войне будет последовательно проводиться эта линия на уничтожение людей, в чем я убежден, тогда русские уже в течение этого года и следующей зимы потеряют свою силу и истекут кровью».

Одновременно с наступлением под Сталинградом войска Западного и Калининского фронтов под общим руководством заместителя Верховного Главнокомандующего Жукова атаковали Ржевский плацдарм. Однако немецкая оборона выдержала. Ударные группировки попали в окружение и лишь с большими потерями, лишившись почти всей боевой техники, в конце декабря и начале января 43-го прорвались к своим.

В целом весной 1943 года вермахт в России оказался примерно на тех же позициях, с каких начал бросок к Сталинграду и Кавказу летом 42-го. Однако исход кампании 1942 года был отнюдь не ничейным. Были почти полностью уничтожены соединения двух немецких армий – 6-й полевой и 4-й танковой, а также 4 армии союзников – итальянская, венгерская и две румынских. В результате уцелевшие союзные дивизии в 43-м году не играли сколько-нибудь существенной роли на фронте и использовались для охраны тыловых районов и борьбы с партизанами. Советские потери и в людях, и в технике были еще больше, но по сравнению с людскими ресурсами СССР, использовавшимися к тому же с большим напряжением, чем германские, и помощью союзников по ленд-лизу они были относительно менее тяжелыми, чем потери Рейха и его союзников. Возможно, более благоприятным для Германии вариантом действий в 1942 году был бы переход к обороне после разгрома советских войск в Крыму и под Харьковом. Тогда соотношение потерь было бы гораздо более благоприятным для вермахта, сравнимым с этим показателем во время контрнаступления под Москвой и во время безуспешных атак Красной Армии на Ржевско-Вяземский плацдарм в течение 1942 года, когда красноармейцев гибло порой в 20–30 раз больше, чем солдат вермахта. Несомненно, что переход немцев к обороне Сталин и его генералы использовали бы для нового мощного наступления по всему фронту. Это была бы еще одна кровавая баня для Красной Армии, которая могла бы затянуть войну на год-другой. Но даже такой поворот событий вряд ли бы спас Гитлера от поражения. На процесс создания в США атомной бомбы события на советско-германском фронте повлиять никак не могли. В случае же затягивания войны в Европе американцы наверняка сбросили бы первые такие бомбы не на Японию, а на Германию. Для Советского Союза же оптимальным был бы преимущественно оборонительный образ действий в рамках стратегии истощения. Это привело бы к относительно большим потерям вермахта и относительно меньшим потерям Красной Армии, чем это было на самом деле, и, возможно, даже приблизило бы окончание войны. Но Сталин и советские генералы и маршалы придерживались стратегии сокрушения, не обращая внимания, что имевшийся в их распоряжении человеческий материал для этого рода стратегии годился мало. Наступление – более сложный вид боевых действий, чем оборона. Поэтому он требует более подготовленных бойцов и командиров, умеющих хорошо обращаться и взаимодействовать со сложной боевой техникой – танками и самолетами, играющими особо большую роль в наступательном бою. В Красной Армии же образовательный уровень солдат был не слишком высок, а командный состав привык действовать по шаблону. В советской системе всякая инициатива была наказуемой, а человеческая жизнь не стоила почти ничего. Поэтому воевать предпочитали числом, а не умением, не тратя времени и средств на подготовку военнослужащих. Летчиков учили по принципу «взлет – посадка» (освоившие эти два элемента летного мастерства считались годными для боевой работы), а механики-водители танков получали практику вождения, в 4–5 раз меньшую, чем требовалось для того, чтобы уверенно водить бронированную громаду.

В Северной Африке 1942 год ознаменовался в январе новым наступлением Роммеля, но оно продолжалось всего две недели и 7 февраля было остановлено у Эль-Газалы. С января люфтваффе и итальянская авиация усиленно бомбили Мальту – «непотопляемый авианосец Англии», откуда британская авиация атаковала направлявшиеся в Ливию конвои. Это позволило на некоторое время парализовать мальтийские аэродромы и наладить снабжение Африканского корпуса. Главнокомандующий Юга фельдмаршал Кессельринг настаивал на десанте на Мальту, но эта операция так и не была осуществлена, не в последнюю очередь из-за отсутствия достаточного числа подготовленных парашютистов и памяти о больших потерях на Крите. 26 мая Роммель, располагая 4 итальянскими пехотными, 1 итальянской танковой и 1 итальянской моторизованными дивизиями и 2 немецкими танковыми и одной легкопехотной дивизией, начал свое последнее наступление к Суэцкому каналу. Он разбил неприятельские войска у Бир-Хакейма и осадил Тобрук. На этот раз британский флот, подвергавшийся ударам германо-итальянской воздушной армады, не надеялся снабжать крепость в течение длительного времени. В ходе внезапного штурма 20–21 июня, когда танки прошли к крепости по проходам в минных полях, проделанных пикирующими бомбардировщиками, Роммель захватил Тобрук, пленив 35-тысячный гарнизон. Поражения англичан были обусловлены тем, что они использовали свои танки рассредоточенно, тогда как Роммель концентрировал свои гораздо меньшие бронетанковые силы в решающих пунктах, где достигал численного превосходства. Кессельринг был против похода в Египет, предлагая сосредоточить всю авиацию для действий против Мальты. Но свежеиспеченный фельдмаршал Роммель отказался подчиниться Кессельрингу и итальянскому верховному командованию и пригласил Кессельринга пообедать с ним в Каире. Гитлер и Муссолини санкционировали египетский поход, обернувшийся для них катастрофой. 28 июня Африканский корпус взял Мерса-Матрух, где захватил 6 тысяч пленных и запасы снабжения. А 30 июня немецкие и итальянские танки стояли уже у Эль-Аламейна, в 100 км от Каира. Узнав о продвижении Роммеля, британский флот покинул Александрию и ушел в Красное море, а в каирских архивах начали жечь секретные бумаги. Но англичане у Эль-Аламейна выстояли. К 3 июля после трехдневного наступления в Африканском корпусе осталось в строю лишь 26 танков. В результате его продвижение остановилось. Командующий 8-й английской армией генерал Окинлек попытался осуществить обход неприятеля, но из-за плохой координации действий потерпел неудачу. Весь июль борьба продолжалась с переменным успехом. В течение августа Роммель получил значительные подкрепления. Теперь он имел 440 танков против 700 английских. Окинлека сменил Монтгомери. 30 августа германо-итальянские силы перешли в наступление, но были остановлены ударами авиации и артиллерийским огнем у Алаф-Хальфы. 3 сентября Африканский корпус и итальянские дивизии начали общий отход. Англичане перешли в наступление только 23 октября. 230 тысячам британских солдат противостояли 53 тысячи итальянцев и 27 тысяч немцев. Против 1440 неприятельских пушечных танков у Роммеля было только 540 машин, из которых лишь 210 были вооружены пушками. 8-я армия располагала 500 американскими танками «шерман» и «грант», с которыми могли на равных сражаться лишь 30 немецких танков «Т-IV», оснащенных длинноствольными 75-миллиметровыми орудиями. Английские войска с воздуха поддерживали 1200 боеготовых самолетов против 350 исправных итальянских и германских машин. К тому же в момент наступления заболевший Роммель находился на лечении в Германии. Через 2 дня он срочно вернулся в Африку, но к тому времени англичане глубоко вклинились в неприятельскую оборону. Потери наступающих в танках были вчетверо больше, чем обороняющихся, но соотношение сил по бронетехнике еще больше изменилось в пользу Монтгомери. К концу сражения британское превосходство в танках стало 20-кратным. Роммелю пришлось отступить к Мерса-Матруху, а оттуда в ночь на 7 ноября он отошел на Сиди-Баррани, с трудом избежав окружения. К 11 ноября британские войска вышли на ливийскую границу. В плен попало 20 тысяч итальянцев и 10 тысяч немцев. Англичане подбили и захватили в качестве трофеев 450 танков и более 1 тысячи орудий. Несколько тысяч немецких и итальянских солдат погибло. Роммель располагал только 7,5 тысячи бойцов. 10 тысяч немцев и еще большее число итальянцев избежали плена, но утратили вооружение и снаряжение.