— Честно?

— Честно.

— Ты, гражданин Сантуш, хочешь в это верить? Я нет.

— И я нет.

— Тогда давай так: долетим без замечаний на ту сторону, никого не найдем, доложимся, и пусть паром нас домой забирает, а то уже сил никаких нет.

— А вот это толково, очень толково! — восхитился Сантуш. — Это самая умная вещь, что я слышал за последнюю неделю!

— Ладно, будет. — Готов поклясться, что я покраснел от удовольствия. — Ты про константу Вральмана тоже красиво выдал. Я аж заслушался.

— Правда?

— Правда.

— Предлагаю дома нажраться.

— В дымину?

— До прогорания дюз, к гадалке не ходи.

— До прогорания дюз — это по-нашему. Поддерживаю.

За разговорами, за постройкой Вавилонских Башен будущих планов мы обогнули Тирон.

Эхе-хе… Не надо строить планов. Как можно вообще что-то планировать, если мы не в состоянии прозреть следующую минуту собственной жизни?

Когда диск планеты нежно щекотал своим абрисом лепестки реактивных выхлопов, Комачо вдруг шумно сглотнул. Сглотнул и замолк, будто это и была содержательная часть его сообщения.

Очень непохоже на моего друга, который за словом в карман не лезет.

Очень непохоже и очень неприятно.

Я только теперь до конца осознал, на каком диком нервяке сижу.

— Не понял тебя, Сантуш, прием.

Шумное дыхание.

— Посмотри на гравитационную лоцию. У меня Геленда пропала.

— Что за дьявольщина? Как могла пропасть Геленда? И как мог об этом узнать твой парсер?

— Румянцев, я не шучу! У нас тут по всей системе навигационные спутники развешаны и куча ретрансляторов, все как положено! Данные обновляются быстро и регулярно! Я прямо сейчас принимаю бакен «Тирон-Дельта»! Может, у меня неполадки… Да взгляни ты на карту, cabron! Тебе что, трудно?!

Да нет, не трудно, и я вывел карту на панораму кабины.

Карта была в порядке. Вся система была в порядке, спутники исправно сливали пакеты информации, бакены ретранслировали… Но Геленды в этом упорядоченном мироздании больше не было!

Я зачем-то постучал кулаком по пульту — такая русская привычка.

Против ожиданий испытанное средство не сработало.

Геленды не было!!!

Целой планеты вдруг не стало!!!

Или все спутники разом рехнулись, или мы с Сантушем ловим синхронные глюки, или наши парсеры.

Но, как известно, так не бывает. Хором болеют только гриппом.

Съезжать с катушек — сугубо интимное, индивидуальное дело.

Между тем флуггеры дружно закончили маневр, Тирон остался за кормой.

— Тв-вою м-мать… — послышался в рации слабый, заикающийся голос Сантуша.

— Комачо?

— Т-ты глянь…

Я глянул.

— Твою налево, к червонной матери, в растакую Бога душу тридцать три раза, через черную дыру в рот и в нос!!!

Да, товарищи, даже нормального русского матерного слова для того зрелища у меня не хватило.

Комачо начал вещать на общем канале, и отвечал я ему тоже на общем, то есть на пароме нас могли услышать и услышали. Секунд через шесть поступил вопрос:

— Здесь «Альфа», вызываю звено, вызываю звено. Что там у вас происходит? Что видите, прием.

— Я вижу то, что видеть совсем не хочу, — отозвался Сантуш, а я врубил автоматическую трансляцию видеосигнала.

Прямо по курсу, на фоне мягкого сияния Моргенштерна, выстроились двенадцать кораблей. Я бы узнал этих исполинов в кобальтово-синей броне и через тысячу лет.

Огромные крюки на акулу. Четырехкилометровые. Ощетинившиеся гигантскими надстройками в виде сдвоенного серпа.

Они висели перед нами, не обращая никакого внимания на двух мелких козявок. И что мы могли им сделать? Насмешить до смерти? Разве только.

Поползли секунды. Полная безвестность и полное отупение. Что делать-то?! Хотя ответ очевиден!

— Румянцев, Сантуш! Здесь «Альфа»! Немедленно уносите ноги! Немедленно!

Вот именно. Давно пора!

Мы живо развернулись и дали такого дрозда на маршевые, что меня едва не расплющило перегрузкой.

И никаких хохмочек, никаких комментариев. Потому что за нами тянулись не только двухсотметровые хвосты плазменного выхлопа. За нами тянулся ужас — абсолютный, первобытный, атавистический страх неведомого.

Я все время глядел в задний обзор, которому был выделен специальный уголок панорамы кабины. Не погонятся ли? Я хорошо помнил, на что способны флуггеры с этих звездолетов. И в смысле скорости, и в смысле разрушительного потенциала.

Погонятся… Наивный мальчик. Я еще не знал, что такое настоящий страх, страх того, что ты видишь, но что немыслимо.

Звезда, наш Моргенштерн, вдруг всколыхнулась, будто пруд, в который упал кирпич. Поверхность ее заходила ходуном, что вовсе не вяжется с таким респектабельным астрообъектом, как звезда Главной Последовательности.

Взвихрились спиральные волны…

И звезда стала опадать, проваливаться внутрь себя, с каждой секундой все быстрее.

— Пресвятая Дева, это долбаный Апокалипсис! — заорал Сантуш. — Паром, если вы меня слышите, уходите! Уходите! Звезда сейчас взорвется! Это, вашу мать, сверхновая!!!

Секунды, пока сигнал дошел и пока вернулся ответ:

— Мы вас заберем!

— Даже не думайте! Мы все равно покойники! Вы не успеете, спасайтесь!!!

Больше ответов не приходило.

Молчал даже парсер, которому нечего было сказать.

Чудо. Нас мог спасти только лично Господь Бог. Потому что когда оболочка Моргенштерна достигнет критической точки сжатия…

Чудо произошло. Так не бывает, но это так. Оно имело хорошо знакомую форму легкого авианосца «Гард» флота Великой Конкордии. Чуть в стороне двигался фрегат. Кажется, это был «Шираз».

Сантуш сегодня соображал на порядок быстрее вашего неумелого рассказчика.

— Здесь Комачо Сантуш, пилот клана «Алые Тигры»! Вызываю конкордианские корабли!

И пришел ответ:

— Говорит капитан третьего ранга Араш Сэйди, командир авианосца «Гард». Назовите себя.

Тут уж начал блажить и я.

— Мы — друзья Великой Конкордии! Несколько дней назад мы оказали помощь вашей эскадре, базирующейся в системе Иштар! Мы помогли им обнаружить и уничтожить базу «Синдиката TRIX», известную как «Последний Ковчег»!

— Назовите имя старшего офицера, с которым вы контактировали.