— Они пришли в неописуемую ярость. «Вы попытались нас обмануть! Вы снова нас предали!» И вот тогда появились первые человеческие жертвы… а затем начался потоп.

Любен исчерпал все свои силы. Вода уже доходила ему до пояса.

Но Тринитэ и Сильвен до сих пор не могли увязать всю информацию в единое целое.

— А потом… Габриэлла вернулась, — наконец произнес старик.

— Когда? — выкрикнул Сильвен.

— Два дня назад… После того как я показал ей картины, я объяснил ей, какова ее собственная… роль в этой истории. Она попросила неделю на размышление. Видимо, за это время она поняла, какая связь между всеми этими событиями… и вот позавчера она пришла сюда…

— Зачем?

— Чтобы спуститься в Аркадию, Сильвен! Чтобы принести себя в жертву. Чтобы предотвратить всеобщую гибель. Чтобы спасти Париж. И чтобы… всего этого не пришлось делать ТЕБЕ!

— Мне?!

— Да, — продолжал Любен, с трудом возвышая голос, — она это сделала из любви к тебе! Точно так же она уехала двенадцать лет назад, по той же самой причине. В то время она боялась, как бы ваша детская привязанность, перейдя во взрослую страсть, не разрушила тебя, не помешала тебе стать мужчиной… Но какое это имеет теперь значение?..

Тринитэ и Сильвен, проследив за взглядом старика, почувствовали, как кровь застывает у них в жилах.

Дом был залит водой ровно до половины высоты стен. Спасаться нужно сейчас — или никогда!

— Все пропало! — простонал Любен. — Это дело рук самих аркадийцев, поднявшихся из глубин для последнего сражения!..

Задыхаясь, он остановился. Потом заговорил снова:

— Это последняя война их расы! Месть старому Парижу! Реванш изгнанного народа, полтора тысячелетия остававшегося под землей!

Вода заливала столешницу, на которой сидела Тринитэ.

— Это апокалипсис, дети мои! Второе пришествие! Страшный суд! Мы доживаем последние часы в Городе Света! Никто не спасется! Мы все умрем! Все! Это конец! КОНЕЦ!

Старик весь трясся как в лихорадке. Из уголков его губ стекала слюна, смешиваясь затем с водой, в которую постепенно погружались все трое.

— Смерть! Смерть всему!

Не успел он договорить, как раздался громкий протяжный стон.

Дверь все сильнее прогибалась под напором воды. Доски, стальные петли и задвижки стонали как живые.

— Дверь сейчас рухнет! — закричала Тринитэ, спрыгивая со стола в воду и прижимаясь к самой дальней от входа стене. — Ее сорвет с петель!

— Весь Париж сейчас рухнет! — громко произнес Любен. — Весь город обрушится в пучину!..

Сильвен зарычал.

Под напором воды по оконным стеклам зазмеились трещины. Эти узоры напоминали зловещую гигантскую паутину.

И вот вода нанесла решающий удар!

Вылетело первое стекло, за ним все остальные. С грохотом обрушилась дверь.

В течение нескольких секунд вода заполнила хижину, сметая все на своем пути.

— Берегитесь! — закричал Сильвен, которого отбросило к стене.

В следующий миг все трое были прижаты к дальней стене мощным напором воды. Настоящее цунами! Тринитэ едва успела вцепиться в руку Сильвена, прежде чем их обоих захлестнуло с головой.

Любен почти не шевелился. Зажатый в угол комнаты, он судорожно хватал ртом воздух — между массой воды и потолком оставалось всего каких-нибудь двадцать сантиметров. Сильвен и Тринитэ вынырнули на поверхность.

Они были словно потерпевшие кораблекрушение, которых занесло в подводный грот.

— С… Сильвен!.. — прохрипел смотритель, почти касаясь головой потолка.

Сильвен был уверен, что сейчас сойдет с ума.

— Нужно спускаться, Сильвен… Ты еще сможешь найти Габриэллу… Я покажу тебе дорогу…

В этот момент нога Любена под водой угодила в выдвижной ящик шкафа и застряла в нем, а в следующее мгновение шкаф повалился на пол, увлекая за собой старика.

— Любен! — вскричал Сильвен, в то время как старик с головой ушел под воду.

Молодой мужчина успел еще лишь раз в отчаянии прокричать: «Любен!» — прежде чем Тринитэ, не выпускавшая его руку все это время, изо всех сил потащила его за собой в сторону двери, яростно барахтаясь в воде в почти безнадежной попытке спастись.

Понедельник, 20 мая, 7.40

Вынырнув, уже снаружи, Тринитэ почувствовала, что словно заново родилась. Она с жадностью глотала воздух, и легкие расширялись, заполняясь кислородом: это ощущение тоже казалось новым и непривычным.

Ее ступни касались затопленной ограды, и только голова высовывалась из воды.

Насколько хватало глаз, вокруг расстилалось море! Огромное водное пространство, освещенное восходящим солнцем. Ботанический сад со всеми его сооружениями, включая Музей естественной истории, почти полностью скрылся под водой, которая теперь была лишь слегка прохладной, прозрачной и похожей на шелк. Хижина Любена была затоплена полностью, но ее было видно: освещенная лучами солнца, она казалась жилищем мифической сирены.

Вокруг плавали различные предметы, всплывшие из хижины на поверхность воды.

«Но не его труп…» — подумала Тринитэ, с дрожью вспоминая о гибели Любена, ставшего жертвой своих тайн и своего безумия.

Оглушенный, опустошенный, Сильвен едва мог дышать: он сильно наглотался воды.

«А этот человек… кто он на самом деле?»

Тринитэ по-прежнему сжимала его руку, не в силах разжать пальцы. Все это время Сильвен почти не двигался, так что ей пришлось буквально силой вытаскивать его из хижины, затем из воды, при этом Тринитэ постоянно боялась, что он, как и Любен, зацепится за что-нибудь и утонет…

— Любен, Любен… — повторял Сильвен, совершенно потерянный. — Они его убили…

Тринитэ не знала, что сказать. Она лишь пыталась удержать молодого мужчину, чтобы тот не свалился со стены.

Сильвен смотрел на затопленную хижину так, словно в последний раз прощался с этим миром. Столько всего исчезло в один момент!.. Столько воспоминаний, столько чувств, столько радости было сметено безжалостным потопом!.. А сколько близких он потерял в последние дни!..

Жервеза и Любен — два полюса его детства, два наставника, два властителя дум…

Он чувствовал себя полностью опустошенным.

«А Габриэлла? Что же делать? Чему верить?»

Он испытывал противоречивые чувства: горькую радость от того, что она любила только его все эти годы; разочарование из-за ее лжи; ужас перед ее намерением принести себя в жертву; наконец, даже злость на Жервезу и Любена за то, что они позволили ей это сделать…

— Но теперь они оба мертвы…