Часы тикали.

Секундная стрелка поглощала секунды, а контейнеры инфоборьбы пилили эфир.

К 9.00 истребители болтались на поводке автопилотов уже больше часа.

Под нами шли колонны техники. Бэтээры, танки, грузовики, самоходные орудия всех мастей, мобильное ПКО, включая сверхмощные установки X-45. Примерно в 8.50 на юго-восток проследовала дивизия ударных вертолетов, а за ними потянулись огромные транспортники и десантно-штурмовые «володьки». Тоже много, штук семьдесят!

К слову, вся эта мощь была лишь частью демонстрационных мероприятий. По крайней мере, такие выводы я сделал из вводной. Где-то находился район высадки «Нерпа» — главная цель наступления. Где та «Нерпа»? Где угодно, нам не докладывали.

Зато теперь все отчетливее проступал план командования.

Вся эта полуосмысленная суета после блестящего захвата второстепенных космодромов — лишь подготовка основного маневра. Главные силы все-таки обрушатся на пехлеванов с орбиты!

Однако — как?

Ведь сокрушительное могущество восьми башен ПКО Керсаспа в строю! Ардвахишт и Север простреливаются клонами вдоль и поперек. Куда же нацелился мастер стратегии, главком Пантелеев?

В 9.11 я увидел, как эскадрилья И-02 в полном составе сделала разворот, задрала носы в небо и скрылась в облаках.

— Григорий Алексеевич! — Я вызвал ведущего.

— Да, Румянцев.

— Куда это Бабакулов со своими рванул?

— Ибрагим сказал, что на «Дзуйхо». А какая разница?

— Да как-то… треть истребителей ушла, а мы остаемся клонов приманивать. А ну как приманим?

— Боишься… Судя по всему, клоны уже отоварились с «Хагенов», или никто Бабакулова не отослал бы.

— Нас тогда почему не снимают? Ведь больше часа каруселим без толку.

— Слушай, я откуда знаю?! Служи давай, без замечаний! Аналитик хренов! — Бердник рассердился.

Насколько я знал командира — для порядка.

Григорий Алексеевич, когда зол по-настоящему, никогда не грубит, обязательно переходит на «вы», а голос тихий-тихий. Вот тогда надо опасаться! Это значит, что батя близок к точке фазового перехода! Или пепельница полетит в голову, или выговор в личное дело.

Впрочем, хоть я и «хренов аналитик», а рассудил верно. Пришел приказ возвращаться на Хордад за боезапасом. Будем сдавать «Рододендроны» и принимать… Что-то вместо них.

На Хордаде сделалось интересно!

То, что мы увидели, заходя на посадку, наводило на мысли. Мы, истребители И-01, И-03, припозднились, космодром был полон, так что богатый материал для размышлений имелся в наличии.

Взлетные полосы и рулежные дорожки, отстойники возле ангаров и зоны ожидания были забиты истребителями. Стояли также «Андромеды-Е» и «Асмодеи» с узнаваемым радаром «Периметр-5» в кормовой части. А вот штурмовиков — мало. И ни одного торпедоносца.

Ударный потенциал плацдарма Хордад только что обкорнали почти под ноль.

Сами по себе истребители не имеют заметного стратегического смысла.

Куда делись ударные эскадрильи? Зачем?

Ценная мысль ровно одна: всю нашу москитную братию готовят прикрывать… некие очень серьезные средства.

Сели.

Бердник поговорил по рации с каким-то начальством, после чего последовала команда:

— Из машин, размять ноги, оправиться. Быть в пятиминутной готовности.

Ну что, конечности скажут спасибо: походить — это святое.

Я выбрался из «Дюрандаля» и почти бегом помчатся в «Андромеду»-столовую, где разрешалось курить. Туда же направлялась немаленькая толпа страждущих, и ваш покорный слуга поторапливался. Иначе ведь не влезешь! Парни, закованные в «Гранит-М», превратились в форменных носорогов — кубрики «Андромеды» на такое не рассчитаны.

Успел, повезло.

Перепускной шлюз, шипя, стравил вредную атмосферу, и первая порция пилотов ввалилась в столовую.

Ка-а-ак же хотелось скинуть шлем! Подышать нормальным, родным, «пластиковым» воздухом после сто десятого цикла регенерации! Выкурить сигарету и наконец начесаться всласть!

В кубрике было людно. С каждой минутой все «люднее».

Я расположил свои могучие телеса на банке, шлем шмякнул на столешницу, оставалось стрельнуть огоньку, ибо сигареты имелись, но зажигалка моя, как обычно, сдохла — копеечное одноразовое дерьмо.

Пилоты стояли, сидели, кое-кто прямо на полу вдоль переборок, слышался гомон голосов, а кислород уже отравили первые никотиновые облачка.

Подле левой руки обнаружилось плечо с шевроном «Комэск И-01» — Белоконь!

— Здорово, тезка! — Я пихнул его локтем. — Огоньком не богат?

— Здорово, тезка. — Андрей покосился на палочку здоровья на моей губе. — Я не курю, ты же знаешь.

— Я не закурить прошу, а огня! У тебя же точно есть!

Белоконь пошарил в наплечном контейнере с малым НЗ, где должна была храниться зажигалка.

— Травись на здоровье. — Он извлек пламя и подождал, пока я раскочегарю табак «Гвардейский». — Как летается, однокашник?

— Обычно. Не война — курорт. Только вылетов — перебор. Руки-ноги отваливаются.

— Аналогично. Правда, ведомого подстрелили вчера, черт…

— Насмерть? — спросил я, затягиваясь.

— Нет. Но левую руку в клочья. — Белоконь показал пальцами, как именно. — Комиссуют парня, без вопросов. Как бы на инвалидность не попал… Сам же знаешь, что нынче с очередями на протезирование! И глупо-то как получилось! Представляешь, умудрился поймать двадцать миллиметров в пикировании! Из башенной скорострелки! Очередь прямо во фронтальную проекцию!

— Ого! Редкий случай! — воскликнул кто-то из 14-го ОАКР.

— Повезло же парню, а! Обычная пушка, ну ты скажи! — поддержали его коллеги.

— Повезло, что не в голову, — откликнулся некто рассудительный.

— Это когда мы колонну «Гэвов» на марше поймали?

— Нет, это позже, в последнем вылете, — ответил Белоконь. — Вас там не было. Штурмовали какую-то окопавшуюся пехоту на шоссе Керсасп-Север — Хордад. У них там батарея противотанковых ракет была, вот нас и послали, чтобы наша броня не нарвалась. Ну вот, парня из БРАМДа и срезали. Как его… «Леопард», что ли. Перебрал по высоте до четырехсот метров, вперед меня вырвался. А там замаскированные БРАМДы. Очередь — и прощай здоровье. Как еще домой дотянул, не знаю. Жалко парня! Толковый.

— «Леопард» правильно по-клонски будет «Паланг». БМ-8 по нашей классификации.

— Только паланг — это, кажется, пантера.

— Тогда уж пэлэнг, тоже мне, грамотеи… — вот такое у нас, оказывается, филологически подкованное 14-е ОАКР!