Я хочу его так сильно, что мне больно. Я скучаю по нему с такой болью, о которой никогда не знала, что могу испытывать к кому-то подобное чувство. И я знаю то, в чем раньше не могла себе полностью признаться: я тоже люблю его.

Я хочу быть с ним. Но я не знаю, как совместить это с той жизнью, которой живет он. Я понятия не имею, что мне делать.

Я не знаю, сколько времени я просидела так с письмом в руках, прежде чем рядом со мной зазвонил телефон. Я тянусь к нему, думая, что это будет Эбби, но вместо этого вижу на экране имя Данте.

Медленно поднимаю трубку.

— Данте?

— Эмма. — Он произносит мое имя так, что у меня снова замирает сердце, как будто он дышит им, как будто услышав мой голос, он оживает. — Ты получила мое письмо?

Я прикусила губу.

— Да.

— Можно мне прийти?

Я знаю, что это за вопрос. Если я скажу нет, это может быть конец. Данте любит меня, и я знаю, как сильно я ему нужна, но он не будет заставлять меня делать что-то против моей воли. Если он решит, что у нас нет пути вперед, он уйдет.

Сейчас мне кажется, что это последний шанс узнать, есть ли он.

— Теперь это моя территория, — продолжает он. — Я могу делать это безопасно. Никто меня там больше не побеспокоит.

Я делаю глубокий вдох. На мгновение я почти покончила с этим. Но какая-то часть меня знает, что если я это сделаю, то пожалею об этом.

— Да, — мягко говорю я. — Приезжай.

Следующий час проходит как в тумане. Я долго стою в душе, смывая с себя как можно больше следов прошедшего дня под струями горячей воды, желая почувствовать себя чистой. Я мою волосы, заплетаю их в косу, а затем надеваю чистые шорты и футболку, открываю дверь на балкон, чтобы подул ветерок. Я стою посреди гостиной и благодарю за то, что, что бы ни случилось, я хотя бы дома.

Когда раздается стук, он заставляет меня подпрыгнуть. Я пытаюсь замедлить сердцебиение, чтобы открыть дверь, и когда вижу Данте, стоящего по ту сторону, мне приходится засунуть руки в карманы, чтобы не прикоснуться к нему. С того момента, как я увидела его сегодня, все, чего я хотела, это чтобы он снова поцеловал меня. Но я знаю, что, если он это сделает, все мои защитные механизмы рухнут. Я больше никогда не смогу быть с никем, кроме него.

— Пойдем на пляж, — предлагаю я, возвращаясь в дом, и Данте кивает. Он молчит, пока мы идем через дом, спускаемся по ступенькам на песок и снимаем обувь, когда доходим до подножия ступенек. Мы идем через пляж к тому месту, где мы разговаривали в последний раз, когда были здесь, и Данте опускается рядом со мной на песок.

— Я прочитала письмо. — Я опускаю взгляд на свои руки, сцепленные на коленях, а затем на него. — Данте…

— Я люблю тебя. — Он поворачивается ко мне, протягивает руку, чтобы коснуться моего лица, и я вдыхаю, когда это прикосновение вызывает во мне прилив эмоций. — Я знал, что люблю тебя до того, как ты уехала, но я боялся этого. Я должен был сказать тебе тогда. Не знаю, изменило бы это что-нибудь. Но я говорю тебе сейчас. Я…

Он вдыхает, его большой палец проводит по моей скуле.

— Я не могу снова потерять тебя, Эмма. Я оставлю мафию позади, если это то, что тебе нужно. Я передам титул Лоренцо. — Данте мрачно усмехается. — Он, наверное, будет в восторге, честно говоря. Чего бы мне это ни стоило, я готов это сделать. Ради тебя. Ради нашей семьи. — Его взгляд опускается к моему животу, и я вижу искренность в его глазах так же точно, как услышала ее в письме.

Мне требуется мгновение, чтобы сказать, преодолевая сдавленность в горле.

— Я не могу просить тебя об этом, — шепчу я. А я хочу. Я хочу попросить его оставить все позади и просто быть со мной человеком. Не боссом мафии, не главой семьи, а просто Данте.

Просто моим.

Но он не стал бы просить меня об этом.

— У нас обоих есть жизни, которые важны для нас, — мягко говорю я. — Они — часть нас самих. Я не могу просить тебя перестать быть собой.

— Я не могу потерять тебя. Эмма… — Его рука прижимается к моему лицу и скользит по шее.

А потом он наклоняется, и его рот оказывается на моем.

Я чувствую вкус соли в поцелуе, между нашими губами. Его лоб прижимается к моему: поцелуй мягкий, глубокий и медленный, полный всей той тоски, которую мы оба испытываем. Я не разрываю поцелуй, даже когда знаю, что должна, потому что не могу.

Я хочу, чтобы он никогда не переставал меня целовать.

— Должен быть какой-то способ разобраться в этом, Эмма. — Данте вдыхает, его губы все еще почти касаются моих, а его рука лежит на моей шее. — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. — Мой голос трещит, срываясь на полуслове, и я чувствую, как свежие слезы наворачиваются и проливаются на глаза. — Но я не знаю…

— Должен быть способ. — Данте немного отстраняется и смотрит на меня. — Мы можем разобраться с этим, Эмма.

— Я должна жить своей жизнью. — Я беспомощно смотрю на него и тянусь вниз, чтобы переплести свои пальцы с его. — Я не могу быть женой мафиози, которая тебе нужна. Я не могу делать все эти вещи…

— Какие вещи? — Данте качает головой. — Ты уже все, что мне нужно, Эмма. Ты можешь оставить себе квартиру, продолжать работать тату-мастером, иметь свой собственный салон, если захочешь. — Его пальцы скользят под мой подбородок, наклоняя мое лицо вверх, чтобы я смотрела на него. — С тех пор как я стал доном, я хотел делать все по-своему. Не по-старому. Я хочу тебя навсегда, Эмма, но на твоих условиях. У тебя будет своя жизнь и все, что ты хочешь. Я никогда этого не отниму. И я буду оберегать тебя и нашего ребенка. Я обещаю.

Я поднимаюсь и накрываю его руку своей.

— Ты не можешь этого обещать.

— Могу, — яростно шепчет Данте. — Настолько, насколько я вообще могу обещать, чтобы хоть что-то в мире было безопасным для тебя. Опасность будет всегда, Эмма, кем бы мы ни были. Но я никогда не позволю ничему, что в моих силах, причинить тебе вред.

Его взгляд задерживается на мне на долгий миг.