потом мы оказываемся достаточно близко к входу, чтобы увидеть его охранников, и наша собственная стрельба заглушает все остальное.

Давненько я так не поступал.

Вокруг меня было так много крови, так много смерти. Это не то, что я смакую или желаю, не то, что некоторые мужчины в моем положении, и я думаю, что это хорошо. С каждым падением тела мне становится тесно в груди. Эти люди — наемные охранники, они не работали на Альтьера десятилетиями. Скорее всего, они не испытывали к нему особой преданности, кроме той, что он платил. Но у меня не было времени, чтобы определить, кто из них верен ему, а кто готов убить ради него.

Я не мог рисковать, ведь на кону стояла жизнь Эммы и нашего ребенка.

Мы с Лоренцо прорываемся сквозь охранников, пригибаясь, когда один из них выстрелом из пистолета убивает двух моих людей. При виде того, как падает моя собственная охрана, во мне вспыхивает гнев, горячий и жгучий, и я поворачиваюсь, пуская пулю прямо в лоб тому, кто убил моих. Он падает, как мешок с кирпичами, а я перешагиваю через его тело и вхожу в парадную дверь особняка.

Я прижимаюсь к стене, когда мы входим внутрь, Лоренцо со мной, наша охрана протискивается вперед. Люди Фонтаны и силы из Вегаса уже внутри, пробиваются через охрану, но меня это не волнует. Их задача — справиться с основной частью сил.

Мне нужно добраться до Эммы.

— Прикройте меня! — Я зову своих людей, направляясь к лестнице. Я вижу кивок согласия на периферии, и Лоренцо пристраивается рядом со мной, пока мы поднимаемся по двое, держа головы наготове, чтобы не пропустить никого, кто идет на нас. В коридоре стоят два охранника, и я стреляю в них, пока Лоренцо снимает еще двоих, направляющихся к нам слева. В ушах звенит от выстрелов, в носу горит от едкого запаха пороха, но я не сбавляю темпа. Мне нужно выяснить, в какой комнате находится Эмма.

И тут я слышу ее тонкий высокий крик и бросаюсь к двери, из которой он доносится.

Шаги Лоренцо следуют прямо за мной. Я не пытаюсь открыть ее. Я пинаю дверь изо всех сил, раскалывая дерево возле ручки, когда она распахивается, и от открывшегося передо мной зрелища у меня стынет кровь.

Альтьер стоит у кровати, Эмма прижата к его груди. Его рука обхватывает ее шею, крепко прижимая к себе, а в другой руке — нож, направленный прямо ей в живот. Острие упирается в ткань футболки, чуть ниже пупка.

— Отпусти ее. — Мой голос мрачен и опасен так, как я никогда раньше не слышал. Но и то, что я чувствую, тоже не похоже на то, что я чувствовал раньше. Горячая ярость превратилась в нечто холодное и жесткое, в то, что сделает все возможное, чтобы убрать руки Альтьера от женщины, которую я люблю.

Неважно, что для этого потребуется.

Я уничтожу его к чертовой матери.

— Опусти оружие. — Его голос холодный, почти издевательский. — Ты молодец, что зашел так далеко. Но теперь мы закончили эту игру. Опусти оружие, или я вскрою ей живот и заставлю тебя смотреть, как я выливаю все, что в ней есть, на этот пол.

Я не колеблюсь. Я не дрогну. Я знаю, что я быстрее, чем он, потому что я знаю, что я лучше. Он пришел из ничего, и это может придать ему бравады, но я прожил всю свою жизнь в этом мире.

То, что я хотел уйти, не значит, что это не в моей крови.

Прежде чем он успевает дернуться, я целюсь ему в локоть и стреляю.

Эмма вскрикивает от выстрела. Я вижу, как она вздрагивает от ножа, но ей это не нужно. Альтьер испускает крик боли, пальцы, держащие нож, слабеют, и он, пошатываясь, отступает назад.

Лоренцо делает шаг прежде, чем я успеваю произнести хоть слово. Он обходит меня с другой стороны, делает выпад в сторону Эммы и хватает ее за руку, чтобы оттащить с дороги, пока я наступаю на Альтьера. Я вижу, как он прижимает ее дрожащее тело к своей груди, и слышу, как он успокаивает ее, когда отступает назад, отворачиваясь, чтобы она не видела. В этот момент я благодарен ему за то, что он здесь. Что у Эммы есть кто-то, кто утешит ее, пусть даже незнакомый, пока я закончу это.

Альтьер пятится назад к окну, хватаясь за руку. Кровь капает из его разбитого локтя, но я почти не обращаю на это внимания. Вместо этого я целюсь в его коленную чашечку.

Следующая пуля попадает в колено, отправляя его на бок. По его щекам текут слезы, лицо побелело до костей, слова, которые он пытается вымолвить, срываются с его губ, превращаясь в невнятную тарабарщину.

— Данте! — Кричит Эмма позади меня, но я еще не закончил.

— Дон Фонтана хочет, чтобы я передал тебе привет. — Еще одна пуля, на этот раз в плечо. Альтьер испускает стон, его тело дергается, и он падает на пол, истекая кровью, глаза его расширены от агонии. — Но даже если бы он сказал мне оставить тебя в покое, я все равно был бы здесь.

Я приседаю и прижимаю ствол ко лбу Альтьера.

— Давай. Попроси меня пощадить тебя.

Его глаза сужаются, в них вспыхивает вызов даже в этот момент, даже при всей этой боли. Будь это кто-то другой, я бы почти восхитился этим.

— Иди в жопу, — шипит он, сплевывая кровь, и я смеюсь.

— Ничего страшного. Я бы все равно не оставил тебя в живых.

А потом я нажимаю на курок.

Тело Альтьера дергается назад и падает на пол. Я слышу, как Эмма издает низкий, задыхающийся звук, и поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как она обмякает в руках Лоренцо. Она встречает мой взгляд, и на ее лице отражается одновременно ужас и облегчение.

— Данте. — Шепчет она мое имя.

И тут же теряет сознание.

24

ЭММА

И снова я просыпаюсь в незнакомой комнате. На мгновение я снова ощущаю холодный нож страха, мои руки цепляются за одеяла, когда я пытаюсь подняться. Тело болит, голова раскалывается, но не так, как в прошлый раз. Мне кажется, что каждый мускул в моем теле был напряжен в течение долгого времени, и на мгновение мне кажется, что я все еще в особняке Альтьера, просто в другой комнате.

Но потом, когда я сажусь, все начинает возвращаться ко мне.