Я смотрел на океан и размышлял. Неожиданно мои мысли прервал противный звук гоночной моторной лодки, и я вдруг вспомнил тот день, когда встретил современного патриарха Даймондской ветви семьи Хайборнов. Я сопровождал Клеопатру в Майами в доки «Судоходной Компании Хайборн», которые построил ее отец для содержания и обслуживания шхуны.

– Мой отец, упокой господь его душу, был достаточно мудр, чтобы защитить то, что он любил больше всего, – меня и мою шхуну. Если бы все зависело от этой деньги-хватающей, по-социальной-лестнице-карабкающейся, удачливой части моей семьи, управляемой Доналдом Говнетьим, эта пристань давно бы превратилась в роскошные кондоминиумы.

Я расхохотался:

– Похоже, он засранец просто царственный.

– Точно, – согласилась Клеопатра. – Его настоящее имя Доналд Г. Даймонд Третий, но Говнетий ему больше подходит. Он из таких людей, что мгновенно заставляет собеседника думать, что в уголовном кодексе Южной Флориды должна быть восстановлена публичная порка, а приводить в исполнение ее надо в «счастливый час» всех кафе по Коллинз-авеню.

Мы уже собирались покинуть Майами и отправиться на Кайо-Локо, когда к причалу подъехал большой «мерседес», и из него вышел Доналд. Судя по серьезному выражению его лица, он приехал сюда не для того, чтобы пожелать нам доброго пути. Одетый в синий пиджак, белые штаны и вельветовые туфли, Доналд аккуратно пересек грязный цементный причал, словно лавируя между ядовитыми змеями.

– Я услышал, что вы здесь, и приехал, чтобы переговорить о последнем из ваших фондовых опционов, о котором я вам писал, – выкрикнул он. Клеопатра проигнорировала его и уже приказывала Соломону отчаливать, но ее голос потонул в оглушающем грохоте выхлопных труб приближающегося гоночного катера.

– Ненавижу этих серунов, – зашипела Клеопатра. – Их превозносят по телику, но появились на свет они лишь ради одного – как можно быстрее перекачивать из Колумбии во Флориду кокаин. Большими партиями.

И вот из-за излучины реки появилась эта похожая на пенис штуковина с несколькими ожиревшими мужиками, голыми по пояс и с явным нарушением тестостеронового баланса. Судно выкрашено в ярко-желтый цвет, а на борту оранжевыми буквами с металлическим отливом выписано: «ПОЛ-У-ЗВЕРЬ». Мужчины в окружении девиц, явно метящих в порно-звезды, передавали друг другу бутылку шампанского.

Катер пронесся мимо нашей швартовки, пустив за собой мощную волну, которая секунды спустя ударила в «Лукрецию». Судно врезалось в причал, а команда бросилась за кранцами. Несколько тиковых досок у нас на палубе разлетелись в щепки. Я обернулся посмотреть на виновников, и тут увидел Доналда – он махал капитану катера. Тот усмехнулся и, обернувшись, показал нам голую задницу.

Клеопатру это не позабавило. «Пол-У-Зверь» отплыл примерно на сотню ярдов вниз по реке. Трое мужчин забрались на корму и стали писать в реку, потрясая своими дряблыми задницами под взрывы хеви-метал. Одна из девиц вопила, чтобы троица пописала перед объективом ее видеокамеры.

Вот тогда-то Клеопатра, до сих пор молча наблюдавшая за происходящим, попросила Роберто подать ей ружье. Он мгновенно вернулся с «M16». Доналд с причала заголосил:

– Нет, нет, тетя Клео! Мы не должны стрелять по воскресеньям из полуавтоматического оружия!

Она показала Доналду средний палец, передернула затвор, подошла к носу, присела за двумя большими мешками, прицелилась и выстрелила.

В следующий миг мы услышали вой серьезных неполадок в моторе – капитан катера пытался газовать, но тщетно. Из нижних отсеков всех трех двигателей повалил дым. И тут, словно бы этого было мало, в узкой речушке неожиданно столпились несколько буксиров и двухтонный сухогруз. Тусовщики покинули «Пол-У-Зверь» и, спасая шкуру, поплыли в грязной воде к берегу. В этот момент на катер и обрушился сухогруз.

Возникла страшная неразбериха, и мы ускользнули относительно незамеченными, что довольно удивительно для 142-футовой шхуны.

Когда мы отплыли, Клеопатра повернулась ко мне и вздохнула.

– Талли, это не тот город, который я знала подростком, когда мы с отцом мчались сюда наперегонки с Мартиники. Черт, на реке были пороги, и не так далеко от того места, где мы стояли. Тогда Майами был просто небольшим поселком, куда местные рыбаки и охотники приносили рыбу, мех и кожу аллигаторов. Талли, я почти так же стара, как этот город. Возраст – это как опиумный сон. Я уже не совсем уверена, что реально, а что нет. Я ловлю себя на том, что стала больше говорить – и, похоже, разговариваю не столько с людьми, сколько с призраками.

Я уже скучаю по такой мудрости. Надеюсь, мои воспоминания помогут заполнить пустоту в моей жизни теперь, когда капитан Клеопатра Хайборн взошла на борт своей позолоченной барки и отплыла в вечность.

Сидя на берегу прошлой ночью, я вертел в руках раковину Листера и думал над словами Клеопатры. Когда ребята включили маяк, я смотрел, как лучи прорезают горизонт. На западе чуть к югу от заходящего солнца появилась Венера. Казалось, наш маяк трогал ее своими лучами. Наверное, это был исторический момент – именно в этот миг я понял, почему Клеопатра меня уволила. Она знала, что если она этого не сделает, я никогда не покину этот остров.

– Она была права. Мне нужно уехать.

Клеопатра на смертном одре уволила меня, но даже этого оказалось мало, чтобы я оторвал задницу от насиженного местечка. А вот когда меня уволила собственная лошадь… В общем, я зашевелился.

Покидая Кайо-Локо, больше всего я волновался о Мистере Твене. Похоже, он прекрасно себя чувствовал, детишки с соседних островов не давали ему скучать, но я часто видел, как Мистер Твен стоит один у ограды по ночам и смотрит на запад, на Пунта-Маргариту.

Однажды мне приснилось, что я изобрел прибор, который мог уменьшить его до размера золотистого ретривера. Он забирался ко мне на коленки, спал на крыльце коттеджа и прыгал ко мне в ялик. Я уже подумывал связаться с Донной Кей и Кларком Гейблом, чтобы узнать, нельзя ли отослать его к ним на ферму в Алабаме, но случилось кое-что получше.

Разумеется, местные жители говорят, что кобыла, которая однажды ни с того ни с сего появилась в канале по пути к берегам Кэбин-Бой-Бэй, была даром, посланным Клеопатрой. Может, так оно и было, но скорее всего ее просто смыло за борт с проходящего мимо корабля. Или она сама приплыла с Кубы или Гаити. Откуда бы она ни взялась, Мистеру Твену было все равно. Мы назвали ее Океанией, и с момента их первой встречи они стали неразлучны.

Поскольку все мои тревоги о Мистере Твене отпали, предлогов оставаться на острове больше не было. Я пообещал себе разобраться со всеми делами до конца месяца. Потом я соберу вещи, и Соломон доставит меня в Ки-Уэст на «Лукреции». Но сначала я проведу несколько дней с Икс-Неем и Дайвером и вдоволь полюбуюсь тем, что мы создали. Мы сгоняли на Кривой остров, порыбачили с ребятами и посмотрели новую лодку Сэмми Рэя – она оказалась просто конфеткой.