бульвары следует одинаковыми пятиэтажными домами, огороженными железными решетками и окруженными садиками трехметровой ширины, в которых должны расти одни и те же цветы. Сто улиц шириной шестьдесят метров каждая должны соединять между собой бульвары, а улицы должны соединяться между собой переулками шириной тридцать пять метров. Переулки также должны застраиваться по плану и единообразно, включая обязательные решетки, садики и цветы. Следует запретить домовладельцам размещать в домах любые торговые заведения, поскольку вид магазинов и бутиков опошляет души и очерствляет сердца. Торговцам следует располагаться в пригороде, ибо таковы должны быть требования нового законодательства. На первых этажах всех домов разместятся конюшни и поварни. Вторые этажи будет разрешено сдавать жильцам, имеющим от ста и более тысяч франков годового дохода, третьи этажи — имеющим от восьмидесяти до ста тысяч франков, четвертые — жильцам с годовым доходом от шестидесяти до восьмидесяти тысяч франков, а последние этажи — тем, кто имеет доход от пятидесяти до шестидесяти тысяч франков. Тем же, у кого годовой доход окажется меньше пятидесяти тысяч франков, следует запретить проживать в Париже. Ремесленников следует селить в десяти километрах от городской ограды в специальных рабочих крепостях. Для того чтобы они еще больше нас любили, мы освободим их от налогов, а чтобы они нас боялись, мы расставим вокруг крепостей пушки. Вот так я вижу новый Париж! ’’Император терпеливо слушал меня и теребил усы. “Осуществление вашего пла-

на потребует много денег. — Не больше, чем тот план, что принят сейчас”, — ответил я. После моих слов императора, доселе державшегося очень серьезно, обуяло страшное веселье, причина которого мне непонятна. “А вам не приходит в голову, — спросил он, — что ваш проект разорит множество людей? — Какое это имеет значение? — воскликнул я. — Ведь разорятся только богатые! ” Он еще веселее засмеялся и отпустил меня, сказав на прощанье: “Полковник, оставайтесь полковником, пока мы не сделаем вас генералом! ” Он соизволил второй раз пожать мне руку, я жестом попрощался с Лебланом, получил от него приглашение тем же вечером прийти к нему на ужин и вернулся в гостиницу, чтобы излить мою радость в твою прекрасную душу. О, Клементина, жди и надейся! Ты будешь счастлива, а я буду велик. Завтра утром я уезжаю в Данциг. Золото — это мираж, но я хочу, чтобы ты была богатой.

Нежно целую твой чистый лобик!

В. Фугас».

Подписчиков газеты «Родина», хранящих старые экземпляры любимой газеты, я попрошу отыскать номер от 23 августа 1859 года. Там, в разделе официальной хроники и в разделе «Разное» они обнаружат публикации, которые я позволил себе здесь привести полностью.

Вот что говорилось в официальной хронике:

«Его светлость маршал герцог де Солъферино вчера имел честь представить Его Величеству героя Первой империи полковника Фугаса, который, можно сказать, чудом был возвращен нашей стране, о чем Академией наук уже составлен доклад».

А такой текст был напечатан в разделе «Разное»:

«Какой-то сумасшедший, уже четвертый на этой неделе, но, похоже, самый опасный, вчера появился у калитки Лувра напротив улицы Эшель. На нем был нелепый костюм, глаза его горели, шляпа была сдвинута набекрень, при этом он с невероятной грубостью обращался на ты к уважаемым людям и, Бог знает с какими целями, пытался прорваться к государю императору. Он произносил невнятные фразы и периодически громко выкрикивал: “Отвага, Вандомская колонна, преданность, бег времени, анналы истории…” Его остановил агент службы безопасности и препроводил к комиссару полиции участка Тюильри, где он был опознан, как вчерашний нарушитель порядка в Опере, прервавший неподобающими выкриками представление оперы “Карл VI”. По завершении всех процедур он был направлен в лечебницу Шарантон. Однако на подъезде к воротам Сен-Мартен безумец воспользовался возникшим на дороге затором, вырвался из рук сопровождающего, проявив неимоверную силу, избил его, бросился бежать по бульвару и затерялся в толпе. Немедленно были начаты поиски, и из надежных источников нам известно, что полиция напала на след беглеца».

Глава XVII, В КОТОРОЙ БОГАТЫЙ ДАНЦИГСКИЙ ДОМОВЛАДЕЛЕЦ НИКОЛА МЕЙЗЕР ПРИНИМАЕТ НЕЖЕЛАТЕЛЬНОГО ВИЗИТЕРА

Народная мудрость утверждает, что неправедно приобретенное богатство не приносит счастья. Я же придерживаюсь иного мнения и убежден что ворам живется лучше, чем обворованным, свидетельством чему является благоденствие господина Никола Мейзера.

Племянник знаменитого физиолога сварил за свою жизнь огромное количества пива, изрядно сэкономив при этом на хмеле, а после того, как он присвоил богатства, завещанные Фугасу, и использовал их в различных коммерческих операциях, его состояние возросло почти до десяти миллионов. Вы спросите, о каких операциях идет речь? Об этом мне ничего не известно, но я знаю, что занимался он всем, что приносит деньги. Примерами

махинаций, которыми не брезговал этот господин, могут служить выдача маленьких ссуд под большие проценты, создание больших запасов зерна чтобы спасть людей от голода, на который он сам их и обрек, конфискация имущества несчастных заемщиков, фрахтование кораблей для продажи жителям Африки гнилого мяса и так далее и тому подобное. Своим богатством Мейзер не кичился, поскольку человек он был скромный, но и не стыдился его, ибо прекрасно умел заглушать голос совести во имя наращивания капитала. В общем, это был благородный человек, правда, в коммерческом смысле этого слова, готовый скорее порешить весь род людской, чем позволить кому-то опротестовать его подпись. Банки Данцига, Берлина, Вены и Парижа относились к нему с большим уважением, потому что в них хранились его деньги.

Непомерно толстый Мейзер имел цветущий вид, и жизнь была ему в радость. У его жены был слишком длинный нос и выпирающие острые кости, но она всем сердцем любила своего Никола и готовила ему легкие сладкие блюда. Супругов объединяла редкая общность чувств. Между собой они говорили совершенно открыто и не скрывали дурных мыслей. Каждый год в день святого Мартина, когда домовладельцы собирают арендную плату, они выбрасывали на улицу пять или шесть семей ремесленников, не имевших возможность заплатить за аренду, и что интересно, аппетит у них при этом не портился, а поцелуй на сон грядущий не становился менее сладким.

Мейзеру уже исполнилось шестьдесят шесть лет, а его жене — шестьдесят четыре. Их физиономии светились доброжелательностью и внушали уважение. Чтобы считаться истинными патриархами, им недоставало только детей и внуков. Природа подарила им сына, правда, только одного, потому что больше они не просили. Однажды они

замыслили совершить фиктивное банкротство, втихомолку переписав свое состояние на нескольких собственников. Но, к несчастью, их единственный сын, наследник