смерти. Вся эта обстановка очень напоминает ту, которую мы находим в начале «Божественной Комедии». Но в поэме Данте лес является символом земной жизни с ее невзгодами и горестями, от которых поэта спасает небесная любовь Беатриче, между тем как у Боккаччо лес символизирует любовь, от которой поэта освобождает здравый человеческий рассудок. Таким образом, любовь трактуется у Данте и Боккаччо совершенно по-разному. Естественно потому, что и выход из исходной ситуации в обеих поэмах совершенно различный: место Вергилия занимает в поэме Боккаччо «величественный старец», который оказывается покойным мужем кокетливой вдовушки, претерпевающим мучения в чистилище за «непристойную терпимость», с которой он выносил поведение жены. Сейчас, после своей смерти, он уже не ревнует жену, а наоборот — глубоко сочувствует всякому, кто имел несчастье связаться с ней. Бог послал его к поэту, чтобы раскрыть ему глаза на женский пол и возбудить отвращение к нему. Выполняя это поручение, старец разражается против женщин страстными Филиппинами, напоминающими отчасти трактаты средневековых моралистов, отчасти знаменитую VI сатиру Ювенала.

Главное отличие «Корбаччо» от указанных произведений антифеминистической литературы заключается в том, что Боккаччо конкретизирует здесь свои нападки, вставляя их в бытовую рамку и уснащая живыми современными черточками. Боккаччо мастерски показывает в «Корбаччо» и женщину, прихорашивающуюся перед зеркалом и пускающую в ход всевозможные косметические средства, — и женщину-болтунью, которая знает все, от звезд небесных до нового пояса соседки, и сплетничает со служанкой, прачкой, булочницей, — и женщину в церкви, которая держит в руках четки и делает вид, что молится, на самом же деле переглядывается с мужчинами и перешептывается с соседками. В конце концов наставления мужа приводят к желательному результату: поэт начинает смеяться и излечивается от своего любовного недуга. Выведя его из любовного лабиринта, муж вдовушки возводит его на гору, и поэт, посмотрев вниз, ясно осознает, из какого ада он спасся благодаря наставлениям своего руководителя.

Критика отмечала грубость красок и карикатурность образов, показанных в «Корбаччо». Эта резкость обусловлена особенностями памфлетного жанра, к которому относится «Корбаччо». В то же время в «Корбаччо» есть ряд перекличек с «Декамероном», в котором немало места отведено рассказу о женских ухватках, хитростях и притворствах. Но в «Декамероне» весь материал не преследует цели очернить женщин вообще, тогда как в «Корбаччо» Боккаччо ставит себе именно такую цель. Он возвращается здесь к старому взгляду на женщину как на существо низшего порядка, полагая, что возвышенные натуры встречаются среди женщин только в качестве исключения. Соответственно такому изменению взглядов на женщину изменяются также взгляды Боккаччо на любовь: «после признания любви как законного, самодовлеющего принципа жизни, — поворот к старому нравственному критерию и взгляду на любовь как на неразумное вожделение» (Веселовский).

Идеологические противоречия, присущие Боккаччо как человеку переходной эпохи и ощутимые даже в «Декамероне», в «Корбаччо» значительно обостряются и приводят к явной ревизии принципов гуманистической морали. В старости Боккаччо испытывает прилив религиозно-аскетических настроений и восстает против безумия языческих помыслов, наполняющих его прежние произведения. Начало этого перелома датируется 1362 г., когда Боккаччо решил последовать увещаниям Джоаккино Чани, продать свои книги и прекратить литературно-научные занятия. Правда, Петрарка уговорил его не делать этого, и Боккаччо продолжал работать над своими научными трудами; но от «Декамерона» он решительно отрекался, объявляя его книгой опасной и непристойной, в особенности в руках порядочной женщины.

Последние годы своей жизни Боккаччо посвятил изучению и комментированию Данте, который всегда оставался его любимым поэтом. В 1373 г. флорентийская коммуна поручила ему истолковывать «Божественную Комедию» в публичных лекциях. Заняв, таким образом, первую дантовскую кафедру в Италии, Боккаччо составил весьма обстоятельный комментарий к поэме Данте, а также начал писать первую биографию великого поэта («Жизнь Данте»), которую смерть помешала ему закончить. Несмотря на свое благоговение перед Данте, Боккаччо не сумел правильно понять личность этого великого поэта-гражданина, потому что был человеком совершенно другой эпохи и склада.

Итак, Боккаччо испытал в старости такой же поворот в сторону старой культуры, как и Петрарка. Но этот поворот был не в силах ослабить грандиозное воздействие его «Декамерона». Боккаччо вошел в историю именно как автор этой великой книги, навсегда оставшейся одним из драгоценнейших памятников человеческой мысли и творчества, освобождающихся от гнета феодально-церковного мировоззрения.

А.Д. Михайлов. К ТВОРЧЕСКОЙ ИСТОРИИ «ФЬЯММЕТТЫ» И «ФЬЕЗОЛАНСКИХ НИМФ»

1

Боккаччо завершил «Элегию мадонны Фьямметты» — таково полное название книги[410] — в 1343 г., сразу же следом за «Любовным видением» и непосредственно перед созданием «Фьезоланских нимф». Прошедшие с той поры шесть веков не сохранили нам ни подготовительных набросков автора, ни беловой авторской рукописи книги. Как известно, автографов Боккаччо сохранилось немного; отметим, быть может, самый значительный из всех — рукопись поэмы «Тезеида», датированную 1340-1350 гг.[411] Поэтому применительно к «Фьямметте» речь должна идти лишь об источниках книги и о ее бытовании — первоначально в рукописной, а затем в печатной традиции.

Нет нужды подробно говорить об автобиографической основе «Фьямметты» — об этом уже писали, в том числе и сравнительно недавно[412]. Так как документальных материалов о жизни Боккаччо сохранилось относительно мало, то обычно историю его жизни конструируют по его же книгам. В этом смысле «Элегия мадонны Фьямметты» дает особенно много: неаполитанский период жизни писателя, его увлечение Марией д'Аквино — все это, несомненно, отразилось в повести. Но вряд ли можно все воспринимать буквально: мы не знаем, как развивались отношения Джованни и Марии, так же не ясна и причина их разрыва, внезапного и окончательного[413]. Интересно здесь отметить другое: свои переживания неожиданно покинутого возлюбленного Боккаччо переадресовывает их виновнице, создав как бы обратную, перевернутую ситуацию. Личная любовная драма позволила Боккаччо столь правдиво передать переживания его героини, выходя за рамки прямого подражания античным образцам, хотя этих подражаний и немало в книге. Небезынтересно в этом отношении сопоставить с повестью коротенькое посвящение Фьямметте другого произведения писателя — его поэмы «Тезеида», созданной несколькими годами ранее. И по теме, и по стилю, даже по ритму это посвящение очень напоминает прозу «Фьямметты», особенно ее пролога и заключительной главы. Но здесь уже сам Боккаччо упрекает, жалуется, молит и надеется.

Образ Фьямметты проходит через все творчество Боккаччо — она одна из героинь «Филоколо» и «Амето», едва ли не главная рассказчица «Декамерона»[414], основная, если не единственная, вдохновительница его «Канцоньере»[415]. Но это не та доверчивая, неопытная и непосредственная в своем чувстве возлюбленная, образ которой так мастерски обрисован в «Элегии».

Марию д'Аквино Боккаччо никогда не забывал, но