щель между дверью и водительским креслом, уперев срезом ствола в коврик под ногами. Класть оружие в ноги пассажиру или убирать назад не хотелось – неизвестно, чего было ждать от нового попутчика. Хотя по его виду, опасности тот не представлял. Довольно обрюзгший мужик слегка за сорок, рыхловат, довольно медлителен по ситуации, не в очень хорошей физической форме. Да и избит крепко. Очередной банкир или офисный клерк из числа каких-нибудь айтишников, как подумалось Вознесенскому. Куда-то бежал, не повезло, чуть не погиб. Картина абсолютно тривиальная для последней недели. Слава Богу, удалось оказаться в нужном месте в нужное время. А то в мире оказалось бы на одного человека меньше и на одного заражённого больше. Ни к чему.

Дмитрий заметил, что у попутчика явно плохо обстоят дела с координацией, а судя по кровоподтёкам и ссадинам на голове, парня крепко по ней били. Или головой обо что-то. В общем, у бедолаги почти наверняка было сотрясение мозга. Вознесенский в очередной раз похвалил себя за предусмотрительность и протянул пассажиру сумку, сообщив, что внутри лежат лекарства. Затем представился. Мужчина закинул в рот таблетки обезболивающего, запил предложенной ему водой, и наконец смог облегчённо выдохнуть. Судя по всему, он был ещё на адреналине – руки заметно тряслись, лицо было пунцовым. «Похоже, что ещё и гипертонией страдает. Запустил ты себя, мужик», – подумал Дмитрий, периодически бросая косые взгляды на попутчика. Тот постепенно отдышался, протянул влажную от пота руку и сказал тихо:

– Андрей Орлов. Спасибо, дружище. Спас ты меня сегодня. Не знаю только, чем тебе отплатить. Какие-то бандиты напали на мою семью. Всё забрали, избили. Очнулся – и на тебе.

– Про отплатить – забудь. В одну беду все угодили. А семья твоя где? Живы, я надеюсь? – Вопрос был жестоким и бестактным по нынешним временам, потому как каждый или почти каждый кого-то из родных и близких потерял в катастрофе, но нужно было понимать – этот мужик вообще что планирует делать, где его высадить и не нужна ли помощь.

– Семья… – на секунду задумался Андрей, – семья была жива, пока я не отключился. Как очухался – никого не увидел. Они бы меня сами не бросили… не могли бросить, это точно. Не знаю, где они и что с ними произошло. Я даже не знаю, сколько времени прошло. И что дальше делать и где их искать – тоже непонятно.

– А что-то такое запомнил, может что в глаза бросилось?

– Да. Однозначно то, что нападавшие не потащили бы за собой гражданских. А тем более, если бы они были ранены. То есть мои ушли сами. Вот только почему меня оставили… не могли же они меня бросить. Моя жена… дети… – Видно было, что Андрей пытается отогнать от себя единственную, кажущуюся наиболее логичной мысль, что его просто оставили умирать одного. И похоже, что ещё немного, и он впадёт в ступор или поддастся панике или жесточайшей депрессии. Впрочем, Вознесенский также не верил, что женщина с двумя детьми бросит отца семейства просто так, да ещё и в такое время. Скорее всего, дело было в чём-то другом.

– А на вас где напали?

– В аптеке. Прямо рядом с тем местом, где ты остановился. Если бы я лежал на улице – мы бы с тобой уже не говорили.

– Ага, – задумался Дмитрий, – а что ещё в глаза бросилось? Вспомнишь? А-то меня одолевают кое-какие мысли, но проверить нужно.

– Ну-у-у-у… – протянул Андрей, пытаясь вспомнить, что он видел, – аптека разграблена была, но скорее всего не ими. На улице… а, точно! Когда мы заходили, на асфальте перед входом не было такой горы стреляных гильз. А когда выходили – россыпь лежит. Похоже, пока я был в отключке, кто-то с кем-то перестреливался. И тел тех не было, у перекрёстка. Позже появились.

– Ну, тогда понятно. Всё сходится. Я тоже на гильзы обратил внимание. И на тела на дороге.

– Поделись, пожалуйста. Может, я хоть примерно пойму, где мне своих искать, – в голосе Орлова появилась надежда.

– Я видел там крупные гильзы, они прямо в глаза бросаются. Очень похожи на 14,5 миллиметровый крупнокалиберный пулемёт, который ставится обычно на бронетехнику. Если ранее тел на дороге не было и гильз тоже, то ты абсолютно прав – шёл бой. И семью твою забрали, скорее всего, именно те, кто отстреливался от толпы заражённых. Тебя не взяли скорее всего потому, что сочли мёртвым. Может, места в машине не было, может ещё что.

– Кто это был, как думаешь? Есть догадки?

– Да, – кивнул Дмитрий, – причём не то чтобы догадки, а на девяносто пять процентов я уверен. Крупнокалиберные пулемёты есть только у военных. У полиции, или тем более у гражданских лиц, их нет и быть не может. Скорее всего, это эвакуационные группы были.

– Да? А куда военные их могли повезти? Я слышал про центры содержания беженцев, но вроде бы они ни за кем не ездят сами.

– Да уж… я тоже слышал. Не поверишь – сегодня ночью ночевал в таком, – мрачно ответил Вознесенский, – только утром там вспышка бешенства началась, и лагерь накрыли артиллерией. А твои вояки, возможно, какие-то рейды в город устраивали, а на обратном пути гражданских вывозили. Скорее всего, всё было именно так.

– Вспышка в лагере, говоришь? – Задумался Андрей, – это очень плохо. Это говорит в первую очередь о том, что такая же вспышка может быть в любом другом лагере, в том числе в том, где будут мои родные.

– Ну, если их в лагерь повезли, а не в воинскую часть, например.

– Дима, – начал Андрей. Вознесенский посмотрел на него, и увидел перед собой глаза, молящие о помощи и полные тоски и страха. – Помоги мне, прошу тебя. Я толком даже убежать не могу, случись что. Оружия нет, машины нет. Я же считай труп. Помоги, прошу. Двое детей и жена… понимаешь? У тебя есть жена и дети?

– Нет жены и детей у меня, – ответил Дмитрий, понимая, к чему Андрей клонит.

– А родители? Что бы ты делал, окажись в такой ситуации?

– Убили моих родителей, понял? Ублюдки и выродки. Люди, не заражённые. Просто взяли и убили, – разозлился Вознесенский.

Андрей замолчал. Он понимал, что разговор зашёл в тупик. Равно как чётко понимал то, что новый попутчик может его высадить из машины в любом удобном для него месте, и совершенно не обязан помогать, и тем более рисковать жизнью ради незнакомого человека. Но что делать – совершенно не знал.

– Ты меня просишь о помощи, – продолжил