достаточно много, они хаотично передвигались между строениями, в каждом из которых кипела жизнь и проводились какие-то сделки, кто-то приехал просто отдохнуть и пообщаться. Словом, островок безопасности в гибнущем мегаполисе. Женщин почти не было, детей или пожилых людей – тем более. На территории в основном находились мужчины, причём в большинстве своём – либо околобандитского вида, либо шустрые дельцы, приехавшие специально, чтобы что-то на что-то поменять, прикупить, получить информацию. Рассеянной и лоховатой интеллигенции или простодушных жителей деревни – первых кандидатов на обман со стороны мошенников всех мастей – на первый взгляд, не наблюдалось. То, что называлось рынком, в сущности представляло из себя огромный бандитский притон со своими борделями, игорными домами, барами и тому подобным. Единственное, что порадовало и некоторым образом успокоило Андрея и Дмитрия – это развешанные по всей территории таблички, гласившие, что за воровство из магазинов или карманные кражи воры будут расстреляны на месте. Те, кто держал территорию, и правда смотрели не на сутки вперёд и старались как-то следить за репутацией места. Получить проблемы от посетителей и арендаторов, судя по всему, не желали совершенно.

Что очень сильно беспокоило Андрея и Дмитрия – это наличие на территории приезжих с Кавказа и из Средней Азии абсолютно ваххабитского вида. Угрюмые и хмурые, они держались поодаль ото всех, своими небольшими кучками, и зло смотрели чёрными пустыми и маслянистыми глазами на проходящих мимо людей. Как догадался Вознесенский, они приехали сюда, чтобы разжиться оружием. «Скорее всего, притащили опиаты, а заберут автоматы. А потом будут беспределить в городе», – подумал Дмитрий, глядя на неприятные озлобленные лица.

Чуть поодаль, возле очередного бетонного строения с высокими металлическими воротами для заезда внутрь грузовых машин, Орлов и Вознесенский обнаружили большую, видимо наспех сваренную из прутов арматуры, клетку с дверью на висячем замке. Внутри клетки сидели четверо мужчин в потрёпанной гражданской одежде и восемь женщин, в возрасте от шестнадцати и до тридцати-тридцати пяти лет. Вокруг клетки стояли несколько кавказцев и с пяток уголовников и о чём-то говорили. Подойдя чуть поближе, Андрей и Дмитрий услышали, что заезжие кавказцы торгуются с бандитами насчёт выкупа всех двенадцати граждан.

– Дожили, твою мать… теперь в центре нашей Родины образовался открытый рынок работорговли, – тихо сказал Вознесенский, – интересно, скольких выживших горожан уже продали в рабство? И ведь баб молодых везут, суки!

Андрей ничего не ответил. Он был поражён цинизмом и бесчеловечностью подонков, которые продавали и покупали живых людей. В гибнущем мире людям следовало держаться друг друга и помогать всеми силами, а вышло, что всё животное и мерзкое, что было внутри человеческой натуры – особенно у самых маргинальных слоёв населения – вылезло наружу, не сдерживаемое ничем извне. Андрей, как это часто бывает у либеральной сытой интеллигенции, всегда противопоставлял человека государственной машине, считая личность превыше предписаний и догм, но когда произошла катастрофа, вдруг выяснилось, что именно государственная власть, как инструмент контроля и наказания, была тем буфером между человеческим и животным, что сдерживала жестокость и хаос.

– Они же так столько людей в рабство продадут! А у них же у всех наверняка родные есть… дети… – Андрей был в шоке от происходящего и не верил своим глазам, – как же так можно?

– Надо с этим что-то делать, – согласился Вознесенский, – если мне удастся найти того, кого я ищу, я передам ему о происходящем. Это осиное гнездо нужно сжечь. Ничего хорошего иначе не будет. Сборище ублюдков. Ладно, пойдём отсюда.

Пройдя по улице внутри территории и свернув налево, Дмитрий и Андрей увидели большой щит с надписью «Оружейный магазин» и стрелочкой, направленной вниз. Возле серого здания собралось несколько взрослых мужчин достаточно боевого вида. Они о чём-то оживлённо беседовали друг с другом, а напротив возле стены стояли два одинаковых «Гелендвагена».

– О, ещё братва подтянулась, – сказал Дмитрий, усмехнувшись, – нам, похоже, туда! – И указал на распахнутые настежь ворота.

Где-то рядом гудел генератор, дававший двести двадцать вольт на розетку. Внутри ангара было светло, под потолком висели светодиодные лампы. Возле входа слева и справа, за металлическими сетками, располагались огороженные территории магазинов-складов. Внутри импровизированных клеток-комнат стояли столы, и возле задней стены друг на друге располагались оружейные деревянные ящики, покрытые тёмно-зелёной краской. Также часть оружия была вывешена на стене позади самодельных прилавков. В магазине справа – по большей части стрелковое, и там царило оживление. Магазин слева был не так популярен. На прилавке и позади него за ремни были подвешены гранатомёты, на ящике рядом стоял ПКМ, а в открытых коробах кучкой лежали ручные гранаты и мины. Кажется, те, кто держал рынок, очень плотно сотрудничали с армейскими складами, иначе объяснить появление на продажу такого количества специального вооружения было невозможно. Тем не менее, вооружение было довольно специфическим и не на каждый день, поэтому ажиотажа не наблюдалось.

Дождавшись, пока двое посетителей, мужиков в годах в камуфляже, уйдут с приобретёнными ручными гранатами, Вознесенский подошёл к дежурившему у прилавка торгашу, на вид – максимально скользкому проныре, типичному барыге с вокзала, и начал рассматривать ассортимент. Продавец приветливо улыбался во все тридцать два зуба, пытаясь таким образом войти в доверие, а глаза при этом очень внимательно осматривали посетителей. Проныра явно считывал, кто стоит перед ним, чтобы соответственно вести диалог.

– Здорово, пацаны, что ищем? – Спросил он, продолжая улыбаться.

– Пара гранатомётов одноразовых нужна. Гранаты. О, и вот ещё, – Вознесенский заметил стоявшие на ножках на деревянном ящике неподалёку мины МОН-50 направленного действия. То, что нужно – хоть против людей, хоть против заражённых.

– А что у тебя есть на обмен? – спросил барыга.

– За две РПГ-26… это двадцать шестые же, вроде?

– Двадцать шестые. Они самые. С хранения, – подтвердил продавец.

– Хорошо. Две РПГ-26 мне нужно. Две МОН-50. Ну и гранат штуки четыре, пара «эфок» пара РГД-5, – сказал Вознесенский, – какой курс, чем расплачиваться?

– Расплачиваться ходовым и нужным. У нас пока единую валюту не придумали. Рубли не предлагать, сразу говорю. Бывают тут такие умники. Баксы тоже не нужны. Можешь патронами отдать или оружием, если много.

– Не много. Водки есть четыре ящика полных. Коньяк коллекционный, не из самых плохих.

– Не, братан, ну это несерьёзно. Водка хорошо, но четыре ящика за такое, – барыга отмахнулся, – моё барахло стоит намного дороже.

Вознесенский прекрасно это понимал, но торговаться начал с малого. Андрей стоял рядом и молчал. Барыга на него даже не смотрел, прекрасно поняв, кто здесь управляет процессом в текущую минуту.

– Ну кому сейчас гранаты нужны? Расходник, да и только. А мины? Гранатомёты? Чай не война. В городе-то поди