Исчезновение Бирки не оказало неблагоприятного влияния на Готланд. Скорее, его важность возросла. Здесь были обнаружены огромные клады того периода, содержащие серебро Саманидов, монеты Германии Оттона и англосаксонской Англии, а также Богемии и Византии. Также в них есть украшения и другие ценные предметы. Судя по этим кладам, Готланд был международным торговым центром Центральной Балтики, намного более важным, чем Бирка. Идеально расположенный, чтобы контролировать торговлю в Хедебю, Норвегию, Швецию, Уппландию, Русь и Южную Балтику, Готланд вступил в золотой век торговли. Ничего подобного он не знал с Вендельской эпохи и времен Каролингов[181].

Проблема, которую являет собой Готланд, противоположна проблеме исчезновения Бирки как торгового центра. Речь идет о том, как велась торговля грузами, поступающими к его берегам. В этот период, как и прежде, если верить археологам, на Готланде не было ни города, ни торгового поселения в привычном смысле этого слова. Были, конечно, другие регионы, где зарождалась торговля, такие как Фризия, Исландия и норвежские bjorkeys, где урбанизм был или редким, или его не было вообще, но ни в одном из них мы не находим свидетельств такого огромного богатства. Была ли торговля Готланда, как торговля фризских terprns или Исландии и Норвегии, в руках крестьян-мореходов, совмещавших активную торговлю с занятиями сельским хозяйством? Напоминала ли она в тех или иных чертах Новую Англию или Новую Шотландию с их смешением земледелия, рыболовства и торговли? Может быть.

Более правдоподобной, однако, представляется возможность, предложенная в предыдущей главе: Готланд в тот период был гигантской ярмаркой и остался таковой до XII века. Согласно этой теории, это место было расположено в центре, являлось нейтральным и, возможно, даже защищалось каким-нибудь религиозным языческим святилищем. Примерно такой была Мекка в Аравии, где иностранные купцы появлялись в определенное время года, чтобы обменяться товарами. Здесь продукты с Запада – промышленные товары, оружие, металлы, соль, ювелирные украшения и деньги – менялись на шелка, специи, деньги, воск, мед и рабов Руси, Восточной Балтики и Востока. Готланд мог напоминать ярмарки XII века в Шампани, только пути, которые вели к ярмарке, были морскими, а не сухопутными. Отсутствие урбанизации на Готланде напоминает аналогичную ситуацию в Шампани, хотя большое богатство является доказательством важной торговли на Балтике в те годы – торговли, имевшей международное значение. Такое объяснение согласуется с почти полным отсутствием материальных предметов, таких как стекло, шелк, текстиль, оружие и гончарные изделия, найденных вместе с кладами из серебра и драгоценностей. В этом Готланд ничем не напоминает Бирку, Хедебю, Гнезно и Сигтуну. Торговля на этом острове не привела к урбанизации, потому что она велась не местными жителями, а чужеземцами. Жители Готланда были наблюдателями, которые пожинали плоды в виде серебра и прочих богатств, благодаря своему положению[182]. Через Готланд проходила торговля как с Запада, так и с Востока. В ней участвовали славянские, норвежские, фризские, германские и, вероятно, английские купцы. Не в силах контролировать эту торговлю, шведская Уппландия, такая могущественная при короле Олаве, утратила свою значимость.

Все это подводит нас к самым удивительным переменам, принесенным теми годами, – переменам, имевшим место на балтийских берегах, где обитали финские, балтийские и славянские народы. Мы знаем, что до X века народы восточной части Балтики от Финляндии до Трусо в Восточной Пруссии были в основном под шведским правлением или, по крайней мере, под шведским влиянием. Те, что обитали между Данией и Восточной Пруссией, имели мало контактов, и торговых, и любых других, со своими северными скандинавскими соседями, за исключением единственного случая с ободритами, имевшими торговый центр Рерик (Любек), уничтоженный данами в 809 году. К X веку, однако, мы замечаем перемены. Народы Эстонии, Ливонии, Курляндии и Самландии вышли из-под шведского контроля или влияния[183]. А венды – так их называли скандинавы, – жившие западнее, поморяне, руяне, волыняне, вагры и ободриты неожиданно вошли в политическую и экономическую жизнь Северной Европы. Символ этих перемен и отчасти их причина – серебряные дирхемы Саманидов, начавшие поступать в их регион, изолированный от остальной Европы, начиная с VI века. Новые наземные пути, особенно один, который шел от Киева до верховьев Дуная через Краков, Бреслау, Прагу и Регенсбург, иллюстрируют новую значимость славянской Центральной Европы. То же самое относится к путям, доходившим до Эльбы в районе Магдебурга и других пограничных крепостей Оттона. Таким образом, в X веке внезапно появилась торговля с Балтикой, сухопутные и речные пути через Польшу и Богемию. Они объясняют новую важность Польского и Богемского государства и интерес к этим землям, который выказывали германские монархи, правители Киевской Руси и скандинавские короли, ранее не обращавшие на них внимания.

С точки зрения политики появление Польского государства имело первостепенную важность. До середины X века славянские племена, которым предстояло создать будущую Польшу Пястов, были разрозненными группами крестьян, населявших территории вдоль среднего течения Одера, Варты и Вислы. Они обрабатывали землю плодородных речных долин под защитой укрепленных фортов или крепостей. Они вышли за рамки примитивной пасторально-охотничьей жизни своих предков, но все еще жили племенами вдали от остальной Европы. Около 962 года их лидер Мешко начал объединять племена. Он построил ряд новых усовершенствованных фортов-крепостей, чтобы защитить свои владения от вторжения западных славянских племен. Он организовал сильную действующую армию и, двигаясь к Одеру и Балтике, сокрушил сопротивление велетов и поморян, добавив их племенные территории к своим владениям. В те годы он, по-видимому, поддерживал союз с Оттонами, которые двигались через Эльбу в те же регионы. Он также поддерживал хорошие отношения с данами и шведами. Он принял христианство и в 968 году основал епископство в Познани. Если не считать короткого периода вражды в 970–972 годах, он до самой своей смерти оставался лоялен Оттону II и III. Он женился на германской аристократке и заставил своего сына, Болеслава Храброго, сделать то же самое. Он присягал на верность императорам Священной Римской империи, по крайней мере, за те территории, которые граничили с Одером. Но Мешко не был германской марионеткой. Он выдал замуж одну из дочерей сначала за Эрика Победоносного, короля Швеции, а потом за Свена, сына Харальда Синезубого. Благодаря этим бракам она стала матерью двух самых известных скандинавских королей XI века Кнуда Датского и Олава Щетконунга Шведского. Возможно, благодаря этим узам с Швецией и Данией Мешко сумел удержать Щецин и Волин, которые он занял между 963 и 967 годами, и Померанию.

Мешко расширил свою территорию не только на север и на запад. У него были интересы и на юге. В этом направлении