— Да, лучше бы сам курьерной службой прибыл, — огрызается Надя. — Я вообще не понимаю, что так долго можно делать в Америке? Задницу греет на побережье, вот и всё, — не унимается подруга.

— Успокойся, не надо сейчас об этом. Мы, и правда, не знаем, что у него там случилось, — уже понижает голос Аня. Всё её веселье улетучивается и разбивается об обидные слова Нади.

— Дурёха, он тебе цветы с курьером подарил, а ты и поплыла совсем. Когда же ты научишься думать головой, а не сердцем?

— Для этого у меня есть ты, — Аня разворачивается на живот и начинает пересчитывать бутоны. Чтобы сейчас Надя ни говорила, она уверена в том, что Сергей не мог всё так быстро забыть и наслаждаться поездкой.

— Ты уснула? Какие планы на сегодня? Только не говори, что с родителями будешь сидеть.

— Нет, у меня ужин в ресторане, — легкомысленно кидает Аня.

— А парень-то разорился окончательно, — Надя хохочет, от удовольствия даже похрюкивает.

— Нет, не угадала, это не Глеб, — наигранно начинает вредничать подруга. — И вообще после той ночи он больше не появляется в квартире. Утром ни его, ни вещей, — девушка пожимает плечами в надежде, что подруга почувствует её негодование.

— И что, от него ни звонка, ни письма? А на день рождения придёт? Я же его пригласила, — встревоженно начинает подруга. — Смотри, какой-то он неправильный, — предупреждает.

— Не знаю я. Сама переживаю. В его состоянии да без всякого объяснения… Написал с утра короткое поздравление и что какое-то время его не будет. Вот и всё. Я чувствую, что у него что-то случилось, но не могу помочь, и это меня угнетает.

— Влюбился он, вот и все, — как всегда правду, — а ты ему дружбу предложила, вот он и поехал крышей… Ведь понимает, что состязаться с Сергеем не в силах. Не дурак. Вот и уехал. С глаз долой — из сердца вон… — совсем тихо, вполголоса.

— От этого еще больнее, — грустно, печально, с болью. — Он очень хороший, и мне… — Аня замолкает, не продолжает свои рассуждения.

Надя минуту ждет, позволяет уложить все сказанное в бардаке Аниной головы.

— Тогда я что-то не поняла, — переводит разговор. — с кем ты идешь? Только не говори, что с… — начинает паниковать Надя отчего её голос переходит на шепот.

— Да, с Виктором. Спасибо маме с папой, продали дочку за комплименты.

— Ох, вот уж не ожидала. Ну, это и к лучшему. Всё лучше, чем с родителями настойку глушить. Да может, и про Сергея что узнаешь, — одобрительно повышает голос Надя.

— Может, ты и права, — вздыхает она. — Всё как-то складывается неправильно. Виктор этот со своей ненавистью, да и Глеб тоже какой-то дурной в последнее время. А я всего-навсего хотела побыть одна и подумать.

— Вот, а они все тебе помогают, — смеётся Надя, желая подбодрить. Её позитивом можно воины останавливать. — Во сколько встреча?

— В 18:00, — Аня смотрит на часы в телефоне, понимает, что времени осталось совсем чуть-чуть. — Надь, а что делать с цветами? — как-то, между прочим.

— В ведро поставь и воды налей, только не на стол, — как маленькой.

— Ага, спасибо, — грустно, почему-то резко захотелось плакать.

— Всё, отбой, не грусти и начинай собираться. Не опозорь меня. Чмок, — и в телефоне раздаются печальные гудки.

Глава 41.

— Анна Михайловна, — раздается голос в телефоне, — вас ожидает машина. Охрана уже у дверей. Будьте любезны, выходите, — мягкий голос зачитывает послание.

Аня отключает телефон, кладёт его в клатч и открывает входную дверь. На пороге уже стоит охранник, тот самый, который наставил на Олега оружие в кафе. Он мило улыбается и протягивает Ане руку. Девушка делает несколько шагов, захлопывает входную дверь и быстро отбивает ритм каблуками, спускаясь к машине. Как только тишина салона скрывает её от посторонних глаз, она выдыхает. Машина трогается с места, оставляя позади лишь пыль и недоумевающие взгляды соседок. Аня отворачивается к окну. Множество светофоров, как по приказу, озаряют дорогу зелёным светом. Не мешают машине. Дорога до городского ресторана совсем недолгая, но Аня с удивлением замечает, что мчится в сторону столицы. Неужели Виктор организовал встречу там? Тревожное чувство холодом сковывает руки. Аня начинает теребить свой клатч, как единственное средство успокоения. А вдруг их кто-то увидит и расскажет Сергею? Как она потом сможет оправдать свой поступок? Эта мысль сковывает, становится навязчивой и заставляет вжаться в кожаное сиденье. На улице темнеет, солнце играет закатными красками и раскрашивает ярко-оранжевые мазки по пролетающим мимо деревьям. К приезду оно почти сотрёт дневной свет и уступит права владычице ночи.

— Вам что-нибудь нужно? — учтивый голос водителя нарушает блаженную тишину и пугает встревоженные мысли девушки. Он смотрит в зеркало заднего вида и пытается понять, что так взволновало ее.

— Нет, спасибо, — Аня кладёт озябшие руки на колени, как послушный ребенок.

— Потерпите, мы уже подъезжаем, — говорит водитель и улыбается.

Череду безмятежных пейзажей сначала сменяют маленькие невзрачные дома, а потом, как грибы, вырастают небоскребы. Они горят афишами и дорогостоящей иллюминацией. Эти здания напоминают железных великанов с горящими глазами. Машина въезжает в плотный поток автомобилей, которые несутся в разные стороны, ослепляют горящими фарами и ускоряют время. Аня почти отвыкла от этой суеты. Она задыхается от скорости, слепнет от ярких огней и пугается шума гуляющих улиц. Этот черно-белый город только начинает просыпаться. Как быстро она стала не частью всего этого? Как быстро забыла скорость жизни, которая уносила ее в водоворот повседневности? Театр, огромный торговый центр, спортивный комплекс — всё пролетает и остается позади. Девушка улыбается, вспоминает это неумолимое движение жизни. Машина замедляет ход и выруливает к серебристому небоскребу. Его стеклянные фасады горят, принимают цвет ламп и разноцветных огней вечернего города. Водитель поспешно паркуется, поглядывает на часы и открыто нервничает. Как только машина останавливается, дверь перед ней распахивается, пускает в салон прохладный вечерний ветерок, от которого мурашки по оголенным участкам тела. Она вдыхает воздух полной грудью, ощущает его тяжесть с примесью железа, бензина и горячего асфальта. Аня немного медлит, не обращает внимания на протянутую руку. Она выходит неторопливо, опирается на крепкую, украшенную перстнями руку Виктора, осматривается. В округе почти нет народа, лишь стена чёрных пятен — телохранителей и одиноко стоящий в дверях швейцар.

— Я очень рад тебя видеть, — возвращает внимание к себе Виктор.

Он делает несколько шагов назад, даёт пространство. Его костюм цвета слоновой кости привлекает к себе внимание. Коричневая рубашка кричит о дерзости и пафосе хозяина. Галстука нет. Две верхние пуговицы нагло расстегнуты и оголяют толстую цепочку из