Когда двери лифта открылись, Шон увидел сухощавого седовласого мужчину среднего роста, на вид старше шестидесяти лет, в черном облачении священника, со строгим выражением лица.

— Приветствую вас, отец Винетти, — первым протянул руку Шон.

Хранитель архива не стал отвечать взаимностью, а лишь легким кивком головы дал понять, чтобы ученый следовал за ним.

Освещение было приглушенным, и массивные арки длинного коридора давили на сознание своей тяжеловесностью. Чем дальше они удалялись от лифта, тем большее волнение охватывало Майлза от вожделенной возможности соприкоснуться с «запретным плодом». В конце коридора отец Винетти повернул направо и подошел вплотную к прозрачной двери из бронированного стекла. Он приблизил лицо к экрану лазерного сканера и набрал код на сенсорной панели электронного замка. Раздался мягкий, приятный для слуха звуковой сигнал, и тяжелая дверь автоматически отъехала в сторону, открывая вход в тайный архив Ватикана.

Как только Шон вошел внутрь, в нос сразу же ударил специфический запах старых ветхих книг. Его сразу же ошеломили размеры хранилища. Сказать, что оно было просто большим, означало не сказать ничего. Высокий сводчатый потолок был ярко освещен подвесными лампами дневного света, которые чередовались с ультрафиолетовыми. Бесшумная система вентиляции поддерживала постоянную температуру в хранилище и обеспечивала приток чистого сухого воздуха для предупреждения появления плесени.

Он оглянулся по сторонам, ощущая восторг, какой испытывал в детстве, ожидая новогодние подарки. Перед ним во всех направлениях тянулись высокие нескончаемые стеллажи, заполненные древними книгами, свитками и папками. Ничего похожего он не встречал нигде, и университетская библиотека была лишь жалким подобием увиденного.

Доктор Майлз сильно нервничал, так как не знал, с чего начать разговор о пергаменте из хошена. Он не хотел, чтобы священник счел его за сумасшедшего. Как он ни напрягал мозги, но ничего подходящего на ум ему так и не приходило, и, расплывшись в идиотской улыбке, ученый медленно и громко, как будто у хранителя должны были обязательно быть проблемы со слухом, почти по слогам произнес:

— Я очень рад по-зна-ко-миться с ва-ми, э… отец э…

У Шона от волнения напрочь вылетело из головы имя священника. Он почувствовал себя крайне неловко. Вместо того чтобы вопросительным взглядом намекнуть собеседнику напомнить свое имя, Майлз лишь засунул руки в карманы брюк и начал нелепо раскачиваться взад и вперед, переминаясь с каблука на носок и озираясь по сторонам.

Священник, обратив внимание на довольно странную разновидность растерянности посетителя, понимающе улыбнулся и тихо сказал:

— Еще немного, и вы начнете насвистывать какую-нибудь модную песенку. Расслабьтесь и чувствуйте себя как дома.

Шон залился краской, взглянув на себя со стороны глазами смотрителя архива.

— Винетти, зовите меня просто — падре Винетти. Присаживайтесь и извините за излишний аскетизм. Здесь у нас все скромно, не так, как в основном зале. Впрочем, люди приходят сюда не за комфортом.

— Ну что вы, падре, я только утром прилетел в Рим из иракской пустыни, и вряд ли меня можно удивить простотой обстановки после суровой жизни в археологическом лагере, — ответил Шон.

В десяти метрах справа от входа стоял массивный, старинный стол, за которым могли бы одновременно работать не менее двенадцати человек. На каждом рабочем месте была классическая зеленая настольная лампа со встроенными механическими часами, а слева от нее находилась подставка с бумагой и карандашами. Все было продумано до мелочей, и вместе с тем не было ничего лишнего, что могло бы хоть как-то отвлечь внимание посетителя.

— Меня просили помочь вам в подборе документов. Что вас интересует в первую очередь? — обратился к посетителю священник, записывая в журнал дату и точное время начала работы ученого.

— В первую очередь я хотел бы ознакомиться с материалами, относящимися к деятельности инквизиции на территории Кастилии начала XIII века и взглянуть на труды известного каббалиста Авраама Бен Абулафии из Толедо.

Узнав Майлза, отец Винетти оторвался от журнала и воскликнул:

— Ах, вот где я вас видел! Ну, конечно же, ведь это именно вы на последней теологической конференции утерли нос кардиналу Рендольфу, который утверждал, что Каббала и оккультизм — это одно и то же.

Майлз пришел в замешательство, но смотритель архива поспешил его успокоить:

— Да вы, я вижу, расстроились? Не стоит, в данном вопросе я на вашей стороне. С оккультизмом у Каббалы, действительно, мало общего. Другое дело — старая добрая магия. Ну да — есть немного. И что теперь? Бегать за каждым каббалистом с распятием и кадилом? Да это же просто смешно. Неизбежная потеря времени впустую из-за бесполезных попыток овладения тайнами магии, которые были безвозвратно утеряны еще в Средние века, сама сделает свое дело. Настоящих колдовских книг, при помощи которых можно было бы достичь желаемого результата, — как правило, богатства и власти, — практически не осталось. А если и есть парочка, то они находятся в надежных руках у самых влиятельных и охраняемых персон мира, и случайный человек уж точно никогда к ним «на прием» не попадет.

Священник скрылся в одном из проходов между дальними стеллажами. В абсолютной тишине были отчетливо слышны его удаляющиеся шаги. Шон внимательно осмотрелся по сторонам. Ему казалось, что в тайном архиве даже стены дышали древней мудростью и величием. Волнение, охватившее молодого ученого, постепенно исчезло, и когда через пару минут священник вернулся, держа в руках около десятка объемных папок с гербом Ватикана, он заметил разительную перемену в его поведении.

— Здесь вы найдете то, о чем спрашивали, но если этих документов будет недостаточно, я постараюсь подыскать что-нибудь еще, — сказал отец Винетти, выкладывая папки на стол.

— Простите, но меня интересуют оригиналы, а это какие-то копии?

— Не волнуйтесь, это точные цветные фотокопии оригиналов. Как вы сами понимаете, первоисточники очень ветхие, и мы стараемся их не использовать без крайней необходимости.

Хранитель удалился, а доктор Майлз с головой окунулся в изучение архивных документов. Подробные и скучные описания допросов инквизиции Шон пробегал мельком до тех пор, пока через час не наткнулся на материал о чернокнижнике и колдуне — некоем молодом раввине главной синагоги Толедо, обвиненном в ереси. Дело колдуна заканчивалось подробным отчетом о его сожжении на костре, несмотря на то, что осужденный упорно отрицал связь с Дьяволом. Майлз отодвинул от себя папку с документами и, взъерошив волосы, вслух произнес:

— Так, значит, все это произошло на самом деле, и это был не сон.

— Как вы себя чувствуете? — раздался рядом обеспокоенный голос падре Винетти.

Увлекшись чтением, Майлз даже не заметил, когда он вернулся.

— Нет-нет, все нормально. Просто я тут обнаружил нечто весьма любопытное, и теперь вместо одного навязчивого вопроса у меня сразу же возникла целая неразрешимая головоломка.