— И в этом будешь виноват ты, — упрекнул алхимика командор, снимая со столика большой кувшин с лекарственным питьем. — Не надо было трепать языком, Рон.

— А что? — с обидой отозвался полуэльф. — Мне просто нужно было увести его из города, пока он не начал рубить народ направо и налево. Нужно было успокоить его.

— Поздравляю, тебе это удалось как нельзя лучше, — сухо произнес Демистон. — А твой дикий план…

— А что план? — огрызнулся Ронэлорэн. — Нормальный план. Чем он тебе не понравился?

— Это прекрасный план для новой баллады, Рон, — отозвался командор, прижимая кувшин к груди. — Но совершенно чудовищный для обычной жизни.

— Да плевать на все планы в мире! — взъярился алхимик. — Что теперь делать, а? Он же сейчас учинит резню во дворце! Перебьет кучу народа и ляжет сам!

— А если не ляжет? — серьезно спросил Корд.

— Тогда на него накинется весь город, — предрек Рон. — Разве ты не понимаешь, он для них — чудовище, напавшее на королевский дворец! Его повяжут в конце концов и сожгут на площади.

— Вот это тоже плохой план, — кивнул Корд. — Дай-ка мне вон ту швабру, что стоит в углу.

— Зачем? — хмуро спросил алхимик, но послушно пошел в дальний угол комнаты. — Что теперь делать, ума не приложу. Не могу я его бросить тут, просто не могу. И сам погибнет, и кучу народу поубивает.

— Спасибо, — отозвался Корд, принимая швабру из рук Рона. — Ты не знаешь, что там с тем полком, который стоял недалеко от Рива?

— Гвардия Бонибора? — переспросил алхимик. — Они выжидают, чем закончится резня в столице. Маршал собрал два десятка верных Геордору людей и ударился в бега. Возможно, он-то и развяжет ту самую гражданскую войну, если, конечно, на его сторону перейдет часть армии.

— А остальные?

— Грызутся, — пожал плечами алхимик. — Выясняют, кому быть нынче маршалом при новом короле. Говорят, что Борфейм требует, чтобы они вошли в столицу. Но это будет не раньше чем послезавтра.

— То есть в городе нет солдат? — уточнил Демистон. — Только северяне во дворце да кучка изменников, перешедших на их сторону?

— Да не нужны им войска, — отмахнулся алхимик. — Главный козырь — вдова Геордора, что остается на троне. Все законно. Твоя стража на их стороне, лорды, остатки королевской гвардии. В глазах народа они герои, спасшие наследника престола от сумасшедшего мутанта Птаха. Никто не собирается с ними воевать, понимаешь?

— Понимаю, — согласился Корд. — Значит, десятка три городских головорезов, десяток-другой стражников и несколько северян. Вздор. Пустяки.

Оттолкнувшись от матраса, Демистон поднялся, балансируя на здоровой ноге, а потом сунул перевернутую швабру под мышку — на манер костыля.

— Эй! — воскликнул пораженный алхимик. — Ты что? Куда собрался, тебе лежать надо!

— Пойду прогуляюсь, — отозвался Демистон, одергивая изрубленный и залитый кровью китель командора городской стражи. — Поищу Эветту. Наверно, ее следует искать во дворце, как ты думаешь?

— Ты с ума сошел, — в сердцах бросил полуэльф. — И ты туда же!

— Знаешь, Рон, — отозвался Корд, направляясь к двери и стараясь не наступать на сломанную ногу. — Я тут подумал и понял, что Эветта не поедет со мной. Как бы я ни просил. Значит, придется мне остаться здесь. А раз я остаюсь, то неплохо было бы оправдать звание, которое пожаловал мне Геордор. Понимаешь?

Ошеломленный алхимик сел на кровать и стал жадно хватать ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды на берег. Демистон, не дождавшись ответа, распахнул здоровой рукой дверь и, громко стуча костылем, начал спускаться по лестнице.

Полуэльф сидел на кровати и вслушивался в удаляющиеся шаги Корда. Потом, заметив оставленный на матрасе кувшин, поднял его. Кувшин был пуст — командор выпил за раз все то зелье, что алхимик сварил ему на пару дней вперед.

— Да будь оно все проклято! — в сердцах выкрикнул Ронэлорэн и с размаху швырнул кувшин об пол. — Идиоты, — бормотал он, поднимаясь на ноги. — Как есть идиоты. На смерть ушли. Зачем? Неужели такая охота расшвырять по камням собственные кишки?!

Под ногами алхимика захрустел разбитый кувшин. Рон, словно очнувшись, глянул на пол. Потом выругался, плюнул в черепки и бросился к двери.

* * *

На краю Королевской площади Сигмон остановился. Жеребца он оставил в конюшне, рядом с лавкой алхимика, и теперь чувствовал себя намного свободнее. Не нужно ни о ком беспокоиться, никого защищать. Так проще. А Ворону будет хорошо. Место надежное, хозяин знает, кто иногда навещает полуэльфа, и скорее сам отрежет себе руку, чем покусится на жеребца королевского чудовища.

Разглядывая площадь, Ла Тойя старался успокоиться и усмирить кипевший в жилах гнев. В замок нужно идти с холодной головой, обдумывая каждое слово, каждый поступок. Но зверь никак не желал засыпать — тревога, разлитая в воздухе, будоражила его. Гарь от пожарищ, учиненных мародерами на окраинах города, разъедала глаза, а над площадью стоял запах крови — судя по всему, здесь недавно разразилась схватка, и охрана дворца выбила с площади тех, кто пытался протестовать. А быть может — и захватить дворец.

Теперь ворота, ведущие в замок, были плотно закрыты. Перед ними стоял ряд из десятка стражников, но Сигмон не сомневался, что во внутреннем дворе у них найдется подкрепление. Борфейм хорошо подготовился, ему удалось переманить на свою сторону даже тех стражников, кто сомневался. Еще бы — король мертв, но королева жива, и наследник у законного монарха вроде бы имеется. Почему бы не послужить им?

Ла Тойя прекрасно понимал этих людей. Для них все просто — прошлого не вернуть, а к будущему нужно приспособиться, чтобы было чем кормить семью. Именно поэтому он и задержался на краю площади, надеясь усмирить гнев. Он не хотел лишней крови. Он вообще крови не хотел, никакой. Разве что удастся найти того, кто убил короля и Птаха. Но королевский гонец не питал иллюзий — исполнитель, скорее всего, уже мертв, а тот, кто отдал приказ, нынче сам себе закон. Ему оставалось лишь одно — узнать, чего хочет Вэлланор. Он не мог бросить ее здесь, в клубке ядовитых змей, грозящих укусить любого, кто посмеет вторгнуться в их гнездо. Сигмон чувствовал себя виноватым — словно это он заставил приехать сюда северную девчонку, вырвав ее из привычного спокойного мира и бросив в жестокую схватку за жизнь. На самом деле это было не так, но граф ничего не мог с собой поделать. Ему казалось, что именно он во всем виноват. Ему и исправлять.

Сделав глубокий вдох, Сигмон зашагал по брусчатке, стараясь выглядеть как можно более миролюбиво. Он знал, что ему это плохо удается, но ничего не мог поделать. Он просто шел к ряду стражников, закрывавших собой ворота, и надеялся на то, что у них хватит ума не препятствовать королевскому чудовищу.

Стражники сразу приметили одинокого прохожего, направлявшегося к воротам замка. Церемониальные секиры королевской гвардии давно отправились на покой, и поэтому стража обнажила длинные мечи, отлично зарекомендовавшие себя в ночной резне.