— Они сказали, Форчун-Грин.

Что-то вроде зеленого треугольника с деревьями, подумал Лаф. Он ждал от Минти уточняющих вопросов и даже просьб, однако вопрос, который она задала, оказался совсем другим:

— Вы попросите Соновию еще раз позвонить строителям?

— Не торопи их, Минти, — несколько растерявшись, ответил Лаф.

Похоже, она к чему-то прислушивалась, пристально глядя в угол. Потом встрепенулась, словно человек, стряхивающий с себя сон.

— Вы говорили, что начало недели — это четверг, а конец недели — следующий понедельник, но понедельник прошел, а они не пришли. Такими темпами у меня никогда не будет душа.

В последний раз Джимса видели в ресторане «Ле Тобсил» в Марракеше. Член парламента от либерально-демократической партии, посетивший город во время путешествия по Марокко, заметил его в окне. Ему самому ужин в этом заведении был не по карману. Парламентарий нисколько не удивился бы, увидев Джимса в компании красивого мужчины, однако тот был один. Это любопытное обстоятельство он упомянул в электронном письме другу, а друг рассказал прессе. Так началось захватывающее и еще не закончившееся журналистское расследование «Исчезновение парламентария-гея».

В конце августа кто-то из журналистов утверждал, что столкнулся с ним в Сеуле, где Джимс дал ему интервью. Однако все, кто знал Джимса, отнеслись к статье скептически, с трудом представляя, что он может появиться в Корее, а признание вины, сожаление и раскаяние, присутствовавшие в тексте, никак не могли принадлежать ему. Естественно, ни агент Джимса, ни банк не раскрывали сведений о его местонахождении, хотя, по всей вероятности, должны были что-то знать. Предпринимались попытки выяснить правду у Зиллы, однако найти ее удалось не сразу, поскольку она сдала Уиллоу Коттедж на год американскому писателю, а сама переселилась в поместье Лонг-Фредингтон к сэру Рональду Грасмеру.

— Я всегда хотела сюда вернуться, — сказала Евгения, — а теперь мы опять уезжаем.

Как обычно, никто не обратил на нее внимания.

Зилла понятия не имела, где Джимс, и ее это совсем не волновало. Теперь все ее усилия были направлены на то, чтобы сделать Ронни счастливым и убедить его, что он ошибался, когда после развода с очередной женой заявил, что покончил с браком раз и навсегда.

Время от времени мистер Уголовный Розыск и мисс Строгость появлялись в телевизоре — не больше двух минут в самом конце «Новостей Юго-Востока» — и сообщали равнодушным зрителям, что никогда не прекратят охотиться за «убийцей из кинотеатра» и человеком, повинным в смерти Эйлин Дринг. Его арестуют в ближайшем будущем. У них масса новых идей, и их группа работает не покладая рук. Фиона, Мэтью и Мишель иногда смотрели эти передачи, но уже не испытывали тревоги и не чувствовали себя участниками событий. Их испытания закончились. Уже много недель полиция не проявляла к ним никакого интереса. Соседи снова стали с ними здороваться, и при их приближении никто не переходил на противоположную сторону улицы; Фиона удалила надписи на стойках ворот, которые теперь сияли свежей краской.

Постепенно жизнь налаживалась. Когда раздавался звонок в дверь, Фиона уже не думала, что это Джефф, а когда возвращалась домой, не надеялась, что он ждет ее. Просыпаясь — она по-прежнему принимала снотворное, — Фиона уже не удивлялась, почему Джефф не лежит рядом. Теперь она соглашалась с друзьями, которых раньше подозревала в злословии: они с Джеффом действительно были знакомы всего восемь месяцев, а это слишком маленький срок для проверки чувств. Зная о нем то, что знает теперь, Фиона никогда бы ему не поверила; он так часто предавал ее и нагородил столько лжи. Время от времени Фиона спрашивала, простила ли ее Мишель за то, что она отнесла их с Мэтью к числу врагов Джеффа. Ответ всегда был одинаковым: да, конечно, и пора обо всем этом забыть, — однако ее не оставляли сомнения в искренности соседки.

В последнее время Мишель стала тихой и задумчивой, и Мэтью часто спрашивал ее, все ли в порядке. «Нет, конечно, — с улыбкой отвечала она. — Все просто замечательно». Предполагалось, что такой ответ должен его удовлетворить. Он хотел опять куда-нибудь поехать на выходные, на этот раз за границу, но Мишель сказала, что ей очень хочется, но лучше отложить путешествие на несколько недель. Во время съемок своей программы Мэтью познакомился со многими людьми, и чета Джарви отважилась на неслыханную вещь — ужин на восемь персон, в число которых входили Фиона и привлекательный тридцатилетний мужчина, которого Мишель рассматривала как возможную замену Джеффу. Мэтью посоветовал ей не заниматься сватовством, поскольку это все равно бесполезно, и Мишель пообещала, что больше не будет.

Однажды вечером, когда соседи встретились за бокалом вина, Мишель произнесла нечто вроде благодарственной речи, обращенной к Фионе.

— Именно твои идеи насчет питания помогли Мэтью начать есть. Мы должны благодарить за это твой изобретательный ум. А бедный Джефф, — теперь она могла его так называть, — помог мне похудеть. Сам того не зная. Его насмешки заставили меня сделать совсем не то, о чем думали эти глупые полицейские; они превратили меня из необъятной, заплывшей жиром толстухи в… вполне приемлемую женщину шестнадцатого размера.

— Для меня ты всегда была красавицей, — сказал Мэтью.

Мишель улыбнулась и сжала его руку.

— Я действительно ненавидела его. Теперь можно признаться — никому уже нет до этого дела.

Однако Мишель ничего не забыла; она ласково целовала Фиону и все время старалась подбодрить ее, но помнила свои слова, сказанные Мэтью после предательства соседки: «Я уже никогда не смогу относиться к ней так, как прежде». Ее чувства не изменились, хотя она скрывала и всегда будет скрывать это, даже от Мэтью.

Такой здоровой — по крайней мере, внешне — она не была уже лет десять, и Мэтью забеспокоился, когда в восемь утра Мишель сказала, что идет на прием к терапевту. Она записалась заранее и поэтому долго не задержится.

Мэтью почувствовал, как его захлестывает волна ужаса.

— Что с тобой, дорогая?

— Откуда мне знать, если я еще не была у врача?

В этот момент ему показалось, что на ее лице промелькнуло смущение и предчувствие неприятностей. Мишель решила не рассказывать ему о симптомах, а сказала лишь, что скоро вернется и что ему не о чем волноваться.

Натали Рекмен пришлось признать, что статья, материалом для которой послужили две безуспешные попытки поговорить с Нелл Джонсон-Флит, тяжелый разговор с Линдой Дэвис, грустное интервью с Фионой Харрингтон и непонятная встреча с Араминтой Нокс, — оказалась неудачной. Ни один из газетных редакторов, которым она предлагала статью, не заинтересовался ею. В сознании публики «убийцу из кинотеатра» и старую бродяжку вытеснили другие события. Вот если бы все ниточки расследования, о которых вчера рассказывали по телевизору, привели бы к аресту преступника…

Натали сделала все, что могла. Она еще раз просмотрела список избирателей, расширив зону поиска в надежде наткнуться на женщину с именем и фамилией, которые могут ассоциироваться с «мятой». Она даже вернулась к Соновии и Лафу и попыталась что-нибудь выудить из их памяти, однако они лишь повторяли, что не могут описать человека, которого никогда не видели. Затем Натали проделала современную процедуру, известную как «спайкинг», и сохранила статью на дискете на случай события, которое считала маловероятным, — поимки убийцы.