критиковал «ошибки» Сталина, допущенные им в планировании и руководстве Берлинской операцией[248]. Говорил он и об «оплошностях» командования 1-го Белорусского фронта. «Оплошности» и такие громадные потери? Историками не проанализированы еще подлинная эффективность прославленной артиллерийской, авиационной, «прожекторной» подготовки 16 апреля 1945 г. Не встретились ли советские армии с теми немецкими войсками, для которых она была предназначена, на Зееловских высотах? Ожесточенное сопротивление вермахта на этой линии оказалось неожиданным для Жукова. Он ввел в дело крупные танковые объединения не только в районе названных высот, но и в самом городе. Это противоречило требованиям военной науки, известных приказов Ставки и конкретной обстановки. Танковые войска должны были понесли и на самом деле понести огромные потери. Почему, далее, 1-й Белорусский фронт «сэкономил» к концу Берлинской операции огромное количество артиллерийских боеприпасов, понеся такие жертвы? Об этой «экономии» с некоей профессиональной гордостью сообщил бывший заместитель командующего фронтом по тылу генерал Н. Антипенко на Всесоюзной конференции в 1985 г. На наши замечания по поводу освещения Берлинской операции никто из военных специалистов после 1988 г. не откликнулся. Лишь Е. Долматовский отметил «бойкие писания иных новоявленных историков и стратегов». К сожалению, разобраться в существе дела поэт не сумел или не захотел.

В беседе с Павленко Жуков высказал мысль о том, что Сталин не прислушивался к своим советникам даже и на заключительных этапах войны. Маршал развил это в письме писателю В. Соколову: «Особо отрицательной стороной Сталина на протяжении всей войны было то, что, плохо зная практическую сторону подготовки операции фронта, армии и войск, он ставил совершенно не реальные сроки начала операции». Вследствие плохой подготовки войска несли неоправданные потери, а операции, не достигнув цели, «затухали»[249]. По свидетельству того же Жукова, в 1944–1945 гг. участились случаи прямого вмешательства Сталина в руководство войсками, минуя Генеральный штаб, ради утверждения собственной славы «великого полководца». Повысился ли уровень руководства? Опубликование в 1990 г. «Военно-историческим журналом» данных Моисеева о распределении потерь по периодам войны и другие факты с новой силой побуждает историков произвести подлинно научную проверку декларированного ранее положения о войне малой кровью после Сталинграда.

Некоторые авторы ссылаются на западные авторитеты, в частности — на Черчилля. Очень высокого мнения о Сталине был бывший посол в Москве Дж. Дэвис. Но лидеры США и Англии военных лет относили свои высокие отзывы скорее к советскому народу и Красной Армии, чем к Сталину. Известны, однако, и другие суждения Черчилля, обращенные к своим единомышленникам, когда он уже не был связан соображениями дипломатии. «Многие годы Сталин был диктатором России, — говорил Черчилль 9 октября 1954 г. на конференции консерваторов в Блэкпуле, — и чем больше я изучаю его карьеру, тем больше поражаюсь его ужасным ошибкам и полной безжалостностью по отношению к людям (очевидно, руководителям. — Авт.) и массам, с которыми он имел дело»[250]. В своих воспоминаниях Черчилль писал, что Сталин «делал все возможное, чтобы лояльно и дружески сотрудничать с Гитлером, в то время собирая всю возможную силу на неизмеримых просторах России». Но в целом о нем как о стратеге Черчилль отзывался отрицательно: «поскольку дело касается стратегии, политики, дальновидности и компетентности, Сталин со своими комиссарами оказались самыми бездарными «сапожниками» второй мировой войны». Подобная точка зрения высказана и американскими политиками и дипломатами. Они знали, что руки Сталина в крови миллионов невинных своих сограждан, но закрывали на это глаза. Их интересовали советские дивизии, уничтожавшие общего врага и экономившие американскую кровь.

В целом в зарубежной литературе преобладает негативная оценка роли Сталина как руководителя. Многие историки различных направлений касаются той или иной стороны его деятельности. Складывается впечатление, что давно известные на Западе преступления Сталина и его сообщников, как и неприязнь к тому, что они называют социализмом, заслоняют от исследователей общий вопрос о месте сталинизма. В книге Г. Шредера (ФРГ) «История и структура Советских Вооруженных Сил» в перечне «способных организаторов военного строительства» и полководцев СССР нет фамилии Сталина. Автор другой работы — «Сталин и сталинизм» М. Гайер (ФРГ), касаясь победы СССР, упоминает героизм народа, но обходит молчанием роль Сталина. Известный английский специалист А. Ситон и его соавтор в недавней книге (1986) «Советская Армия с 1918 г. до наших дней» дают в целом отрицательную оценку сталинистскому руководству войной.

Вопрос о некомпетентности Сталина (в последние годы — Жукова) по существу стал одним из центральных в дискуссии историков. Защитники тезиса о «великом полководце» ожесточенно отвергают любую критику. Эта тенденция как в капле воды отражена в пространной рецензии[251] главного редактора т. 6 12-томника Г. Хорошилова на труды Г. Ключарева о сражении оперативной группы Г. Ф. Захарова 14–19 декабря 1942 г. в междуречье Аксай-Мышкова с превосходящими силами противника, пытавшегося вызволить окруженную в Сталинграде армию Паулюса. Ключарев, писатель и чудом выживший участник сражения, ставит весьма важные вопросы: был ли Сталин полководцем; было ли правомерным его преимущественное внимание к «котлу» в ущерб операции «Сатурн» (наступление на Ростов, которое сделало бы невозможным и деблокирование армии Паулюса); кто ответствен за образование в решающий момент битвы громадной бреши во внешнем фронте, которой воспользовался Манштейн, иными словами, вследствие чьей некомпетентности или халатности РККА снова принесла в жертву около 10 тыс. человек; какова роль в срыве деблокирования группы Захарова и 2-й гвардейской армии (Малиновский); насколько отражает подлинную Сталинградскую битву принятая многими историками сталинская концепция битвы; когда она закончилась, после ликвидации «котла» или после провала деблокирования. Широко известны искажения истории битвы в угоду Сталину, позднее — Хрущеву, Еременко, Чуйкову. Несомненно, было подобное и в бытность министром Малиновского. В повести (и кино) Ю. Бондарева «Горячий снег», например, 2-я гвардейская армия полностью заслонила группу Захарова, более того, люди из группы представлены в ложном свете[252]. В недавно опубликованных мемуарах Хрущев лишь упоминает, что на опасное направление послали Захарова и немедленно переходит к описанию действий 2-й гвардейской армии[253].

Большинство упомянутых вопросов рецензент Хорошилов оставляет без ответа, а труды Ключарева[254] отвергает, исходя из «непогрешимости великого полководца». По мнению рецензента, в сентябре 1942 г. произошла будто бы «глубокая перестройка» Сталина — он стал советоваться с генералами. Но достаточно ли этого для подлинной перестройки? Стали ли его решения более умными? Изменилась ли цена войны? По поводу бреши по р. Аксаю, рецензент утверждает, будто бы было сделано все возможное, чтобы ее закрыть. Может быть, это и верно, если считать приоритетным штурм «котла». Именно для этой цели Сталин и передал 2-ю гвардейскую армию в распоряжение Донского фронта вместо того, чтобы непосредственно направить