– То, что ты тут предлагаешь – сменить естественный порядок, – породит лишь хаос.

– Тенра, откуда такая беспечность с твоей стороны? Ты же всегда старался изменить традиционные подходы и разузнать, что боги прячут от нашего взора? Зачем ты винишь меня в том, что я стараюсь поселить эту же идею в умах своего народа? Иначе со временем мы, подобно пруду со стоячей водой, загнием и начнем вонять.

– Я стараюсь понять, как вылечить болезнь или повреждение, – возразил я, – а не просто что-то изменить.

– Так что же, надо лишать ребенка радости, посылая его в поле, как только он научится ходить, лишь потому, что так было с его отцом и отцом его отца? – Асет вытянула левую руку. – Я уверена, что боги не просто так дали мне это.

Итак, все началось сначала, новая кампания, подобная той, которую она вела в Анибе против того, чтобы женщинам отрезали возможность получать удовольствие. Только в этот раз Асет метит куда выше. «Мой народ». Это означает, что ее цель – изменить судьбу Двух Земель, за что до нее брались ее мать и славный Аменхотеп. Это стремление подобно тому, как некий демон заставляет и меня пытаться понять, что гонит кровь по венам, после того, как ее подтолкнет сердце. И я не могу приказать Асет остановиться, так как понимаю, что она, как и я сам, верит в то, что угнетать человека, неважно – во имя царя или бога, – значит порабощать одинаково и крестьянина и надсмотрщика, и раба и хозяина.

День 25-й, четвертый месяц засухи

Мне приказали предстать перед комитетом врачей, чтобы ответить на обвинения лекаря по имени Херихор. Он упрекает меня в том, что я не следую инструкциям Имхотепа, перечисленным в его «Врачебных Секретах», и заявляет, что я унижаю священную профессию целителя, раскрывая волшебные заклинания непосвященным. Мена сказал, что тот нацелился на «Око Гора», и посоветовал мне не беспокоиться, так как он сам назначил группу расследования. Но я подозреваю, что все тут не так просто, если я не слишком заслушался Пагоша – тот в последнее время нашептывает, что Нефертити сидит, словно стервятник, ожидая, когда умрет Хоремхеб.

День 29-й, четвертый день засухи

– К тебе приходит человек с опухлостью, причиняющей боль. Она теплая, но нарушений кожного покрова нет, только красное раздражение. Как ты будешь его лечить? И будешь ли? – от Херихора воняло ладуну, ароматическим маслом, которым пользовались вавилоняне, чтобы усмирять рост бороды, а он, возможно, использовал его, чтобы скрыть запах изо рта, так как зубы у него начали гнить. На груди он носил изображение Сехмет, богини мора и войны, любительницы крови, у которой была голова львицы, – такой амулет говорил о том, что он хирург.

– Нет свидетельств тому, что под кожей гной? – поинтересовался я, ожидая подвоха. Он покачал головой. – Тогда я буду лечить его теплыми уксусными примочками.

– И все? – спросил Херихор, надеясь поколебать мою уверенность.

– Если краснота на руке или ноге, возможно, я посоветую держать конечность в поднятом положении, и пить настой из перетертой ивовой коры, чтобы облегчить боль.

– А ты не позовешь человека, раскаляющего металл? И не посмотришь на календарь, чтобы узнать, не появилась ли опухлость в неблагоприятный день? Почему?

– Ты сказал, что гниения не было.

– И ты не предпишешь носить амулет или читать заклинание, чтобы изгнать злых духов, населивших его тело?

– Возможно. Все будет зависеть от того, верит ли в это больной.

Тут Херихор коварно улыбнулся своим людям, сидевшим в ряду судей, среди которых был и Хай-Мин. Отчим Мены достаточно хорошо выглядит для своих лет и может сойти за старшего брата моего друга – возможно, потому, что всегда считал любопытство молодежи скорее стимулом, нежели опасностью.

– Значит, ты согласен с мнением, что человек сам вызывает свою болезнь? – Похоже было на присыпанную тростником яму, в которую попался жадный гусь.

– Он утверждает лишь то, что известно всем здесь присутствующим, – вставил Мена, приходя мне на помощь. – Заклинания некоторым помогают больше, чем другим.

– Источников болезни тела много, – объяснил я. – Некоторые появляются от злоупотребления – так же, как при ходьбе стираются подошвы сандалий. Другие недуги приходят извне. Червь или жало пчелы могут нанести такой же вред, как и вражеская стрела.

– А-а, ты хочешь сказать, что твоего опыта достаточно не только для принятия младенцев, но и для лечения боевых ран? – усмехнулся Херихор.

– Сейчас уже каждый врач Уасета знает, как вылечить подобные раны, – опередил меня друг, – благодаря Указу Фараона о реформах. – Он уже не впервые говорит то, что не осмеливается сказать никто другой, но он – любимчик Фараона. И это, как я полагаю, огромная загадка для людей вроде Херихора.

– Тогда скажи нам, суну, зачем человеку искать врача в Доме Жизни, если он может получить разнообразные пилюли и снадобья бесплатно в твоем «Оке Гора»?

– Многие несчастные, забредающие в «Око Гора», не могут заплатить никакому врачу, – ответил я. – И особенно врачам из Пер-Анха. И они платят сколько и когда смогут. В противном случае, – я пожал плечом, – не платят вообще. Но, возможно, твое беспокойство утихнет, когда ты узнаешь, что некоторые лекарства я даю исключительно другим врачам. Например, тертый корень мандрагоры и смердящий паслен.

– Я иногда посылаю туда своих помощников, – вставил врач по имени Иренахти. – Там травы свежее, потому что не застаиваются на полках.

– Хери, ты попусту волнуешься, – добавил Хай-Мин. – Помощник Тенры требует, чтобы я заверял список своей печаткой, дабы убедиться, что заказ мой.

– Его необразованный помощник умеет читать? – фыркнул Херихор, а когда Хай-Мин кивнул, смолк.

– Как часто он тебя просит рассчитаться? – спросил кто-то еще.

– Каждый месяц, – ответил другой, – признавая, что и он ходит ко мне. – Если я забываю, он напоминает. Однажды я взял несколько пилюль в форме птичек, в другой раз – кусок ольховой коры из Куша. Человек, который такое придумал, на вес золота.

Больше всего я боялся, что меня осудят, ибо в моем ремесле такое правило: если чего-то не знают, то узнать и не пытаются, – но этого не произошло. Так что я ушел целым и невредимым, благодаря таланту Мены подбирать людей, хотя он и подстроил так, чтобы всем казалось, будто это их собственное решение. Разумеется странно, что в Анибе, где Сенмут собрал изгнанников из многих земель, большинство из которых на земле Фараона считали бедняками и убогими, – мы обменивались всякими идеями и результатами исследований, и за счет этого приобретали много знаний.

Потом я угостил Мену пивом в «Глиняном Кувшине», но его веселость кончилась вместе с первой кружкой.

– Конец Хоремхеба ближе, чем полагают некоторые, – тихо поведал он мне. – Но прежде чем это заявить, я должен его осмотреть. Решение принимать мне, но, возможно, ты сможешь одеться священником и пройти во дворец. – На миг в его глазах зажглась искорка смеха. – Сбрить волосы, я думаю, ты не согласишься?