Проблема отсутствия ключевых исполнителей в неподотчетном ему ведомстве вызывала у Черчилля такое беспокойство, что на следующий день после отправки письма премьер-министру он подготовил еще одно послание – второму человеку в правительстве Дэвиду Ллойд Джорджу:

«Практически все ответственные лица на отдыхе. Исключение составляет Уилсон, который отправляется на отдых завтра. На вопрос, как он может покинуть свой пост в столь напряженный момент, адмирал ответил, что все приготовления сделаны и все, что нужно, так это в нужный момент нажать кнопку. По словам Уилсона, это может сделать как любой клерк, так и кто-нибудь еще».

В конце Черчилль заключает: «Надеюсь, все действительно так и обстоит» [1015] .

Настрой Адмиралтейства действительно вызывает удивление. Что же до Черчилля, то его забота о военно-морском флоте и общем состоянии обороноспособности страны вызвала восхищение у главы правительства, который пригласил главу МВД в свое загородное поместье Арчерфилд в Шотландии на приватный разговор. Также приглашение получил военный министр Ричард Халдейн. Официально джентльмены планировали поиграть в гольф, неофициально – обсудить назревшие перестановки в кабинете, и в первую очередь кандидатуру нового главы Адмиралтейства.

Черчилль заметно нервничал перед поездкой. Его супруга Клементина открыла Библию на 106-м псалме, и взятая наугад цитата успокоила обоих: «Отправляющиеся на кораблях в море, производящие дела на больших водах, видят дела Господа и чудеса Его» [1016] .

И Черчилль, и Халдейн, оба были большими охотниками за открывающейся должностью. К большому недовольству Халдейна, Адмиралтейство досталось его 36-летнему коллеге. Перед военно-морским флотом отныне ставились крупные стратегические задачи – создание военно-морского штаба, техническое перевооружение судов и обеспечение их надлежащей боеспособности. Асквит был уверен в Черчилле, активная позиция которого во время Агадирского кризиса еще больше убедила премьера в правильности выбора.

«Асквит желал видеть во главе Военно-морского министерства человека, который не попал бы под влияние сияющих золотом адмиралов, – объясняет профессор А. И. Уткин, – человека, который верил бы лишь в себя и в судьбу страны, которого не испугали бы технические сложности оружия нового века, который стремился бы реформировать флот и не поддался бы предрассудкам» [1017] .

И Черчилль оказался именно таким человеком.

Узнав о назначении, он был вне себя от радости. И это притом, что с точки зрения карьеры перевод в Адмиралтейство никаким повышением не выглядел. Скорее наоборот – Военно-морское министерство стояло ниже в табели о рангах, чем МВД. Но о каком карьеризме можно говорить, если речь шла о государственных интересах, а также о новой, актуальной и интересной работе!

«Лицо Уинстона сияло от удовольствия», – записала в дневнике дочь премьер-министра Вайолетт Асквит. Она предложила ему чая, но тот быстро вымолвил:

– Я не хочу чая, я не хочу ничего в мире. Только что ваш отец дал мне в распоряжение весь военно-морской флот Великобритании. Наконец это произошло, мне дали великолепный шанс. Теперь я смогу показать все, на что я способен [1018] .

Практическая направленность – вот что больше всего привлекало нашего героя в этом назначении. «Я теперь могу сносить яйца, вместо того чтобы царапаться, окруженный пылью и кудахтаньем, – объяснял он. – Свежие яйца от плодовитой курицы» [1019] .

Вечером, стоя на берегу и наблюдая за проходившими мимо линкорами, он скажет:

– Посмотрите на людей, с которыми я имел дело до сих пор, – это были судьи и заключенные. Для меня то, что случилось, – это нечто огромное, это шанс, которого у меня никогда не было, и за него я отдам все [1020] .

Ночью, перед отходом ко сну, Черчилль обратил внимание на Библию, лежавшую на столе в спальне. «Мой ум был переполнен событиями, которые произошли сегодня», – скажет позже новоиспеченный глава Адмиралтейства. Он начал размышлять о «неподготовленной Британии» и «могущественной Германии». После чего открыл книгу на девятой главе Второзакония и начал читать:

«Слушай, Израиль: ты теперь идешь за Иордан, чтобы пойти овладеть народами, которые больше и сильнее тебя, городами большими, с укреплениями до небес, народом [великим,] многочисленным и великорослым, сынами Енаковыми, о которых ты знаешь и слышал: „кто устоит против сынов Енаковых?“ Знай же ныне, что Господь, Бог твой, идет пред тобою, как огнь поядающий; Он будет истреблять их и низлагать их пред тобою, и ты изгонишь их, и погубишь их скоро, как говорил тебе Господь».

«Это прозвучало как послание, полное утешения», – подумал про себя первый лорд [1021] .

Черчилль действительно покажет все, на что он способен, максимально подготовив военно-морской флот к кровопролитным сражениям Первой мировой. Активность, проявленная им на новом посту, заставит министра иностранных дел Эдварда Грея, человека, повидавшего много лидеров и хорошо разбирающегося в людях, заявить:

«В самом скором времени Уинстон, с его умственной энергией и активностью, будет неспособен занимать в кабинете министров никакой должности, за исключением премьер-министра» [1022] .

К аналогичному выводу придет и секретарь Военного координационного комитета полковник Ян Джейкоб:

«Умственная деятельность Уинстона настолько сверхактивна, что он может занимать только один пост – премьер-министра» [1023] .

Приведенные высказывания относились к тому времени, когда Черчилль возглавлял Адмиралтейство. Однако удивительно не то, что к похожим выводам пришли два совершенно разных человека. Удивительно другое: эти фразы разделяет больше четверти века. Эдвард Грей говорил о Черчилле времен Первой мировой войны, Джейкоб – о том же Черчилле в том же Адмиралтействе, но уже в годы Второй мировой.

...

Несмотря на стремительный взлет, в первой трети XX века Черчилль премьер-министром не станет. Его славная служба по развитию военно-морского флота закончится бесславным провалом Дарданелльской кампании 1915 года и вынужденной отставкой. В правительство нашего героя вернет «уэльский колдун» в 1917 году, а в 1924 году, с приходом к власти Консервативной партии, Черчилль взлетит еще выше – на второй в политической иерархии Великобритании пост канцлера Казначейства. Тем не менее ему все равно не суждено будет до «часа Х» стать первым министром короля. Фактически Черчилль достиг предела своего роста. Его личные качества, его превосходство над окружающими – все то, что в течение тридцати лет толкало его наверх, теперь служило препятствием к дальнейшему продвижению.

«Черчилль – человек огромного порыва и живого воображения, но он поглощен страстью делать нечто потрясающее, за что ему должны ставить памятники», – признавался Невилл Чемберлен [1024] .

Должны были пройти десять лет в политическом ауте, должна была разразиться новая мировая война, прежде чем Черчилля не то чтобы возведут на политический олимп – ему предоставят возможность вновь вступить в игру, а уж дальше все зависело от него, и он не подвел.