Я еще не вполне понимала, зачем мне все это надо, но постаралась отложить в памяти. Придет время — и я пойму. А нет — так просто забуду.

Пришла официантка — тоже в проклепанной жилетке на голое тело — и принесла мне пакет. Я заглянула — внутри были три полиэтиленовые упаковки с красным крестом. Стильно…

— Так что, не передумала? — снова подмигнул мне Энди. — Я всегда знал, что ты на что-то такое способна. Твоя преданность Джейсону и вообще…

Отвечать мне не хотелось, а хотелось ему врезать под дых. Но вместо этого я загадочно подмигнула ему в ответ, хотя с моей стороны это скорее был нервный тик.

Вылетев из «Кровостока» пулей, я почувствовала острое желание вымыть руки, а еще лучше — принять душ с формалином. Понимание налетело на меня позже, и это было похоже на поезд, на полной скорости сбивающий тебя в темноте, — Энди теперь вампир, а вдруг он почувствовал, что я пару раз пробовала кровь Зака?… да нет, не пару раз, к чему врать самой себе. Раза четыре уже точно. Да, с тех пор у меня ни разу не болело сердце, да и вообще ничего, и голова не кружилась. Но вдруг, раз Энди почувствовал, это уже зависимость?

Да, я хочу, чтобы Зак наконец убрался из моей жизни, но что тогда будет со мной? Ломка?

А вдруг теперь я не захочу, чтобы он уехал?..

* * *

When I wanna to hold you and ask you for help -

I stopped myself…

Я позвонила в дверь в твердом желании выяснить все раз и навсегда, хотя и без понятия как.

Тишина.

Проклиная всех ленивых вампиров, которые не могут оторвать от дивана задницу, и одновременно радуясь, что мои чувства к Заку все еще не позитивны, я начала шарить в сумке в поисках ключей… как вдруг дверь открылась.

Зак стоял в проеме, пошатываясь и дыша часто, будто при гипервентиляции. Каждый выдох выталкивал из его носа тонкий фонтанчик крови. Его футболка стала не только черной, но и насквозь мокрой. Это был момент, потому что в следующую секунду он просто свалился как подкошенный.

Удержать его у меня не было ни шанса, и потому мы оба грохнулись внутрь квартиры. Уже падая, мне чудом удалось захлопнуть дверь во избежание соседского любопытства, но повторного чуда не случилось — ляпнулась прямо в лужу крови, липкую и вязкую, посреди прихожей. Зак лежал рядом, я лишь слегка смягчила его падение. Когда вышло его перевернуть, я наконец увидела лицо — островки, не запачканные кровью, казались иссиня-белыми — цвет льда. Цвет смерти. Мое сердце подпрыгнуло и сорвалось вниз, будто внутри заработали русские горки.

— Эй! — позвала я осипшим голосом. И он приоткрыл глаза навстречу моему голосу — ясные, но глубокие, как вода в колодце.

— Кэт.

— А?

— Я помню вкус пирога с малиной, — сказал он.

И отключился.

Никогда Кэтрин Форбс не умела быстро соображать. Если бы умела — не ввязалась бы тогда, год назад, в перестрелку с детьми Демона и не оказалась бы на пороге смерти. Но сейчас, сидя на полу в луже крови и держа на руках еще одно его умирающее дитя, я точно знала, что сделаю в следующий момент. Правда, этот способ подходил лишь для полного отчаяния.

Я пошарила у Зака в кармане и нашла мобильник. Телефонная книжка была длинной, а имена в ней — разнообразными. Но даже после того, как два-три очевидных варианта имени оказались неверными, я не сомневалась, что нужный номер там есть. Это и было отчаяние — с другой стороны, я надеялась его не найти.

Однако же нашла. Он был во входящих — просто цифры, без имени. Зак его даже в телефонную книжку не внес.

Все происходило так быстро, потому что я знала — стоит затормозить, и просто передумаю. Прозвучи в трубке хотя бы три сигнала — и я бы отключилась. Но он ответил после второго.

— Я слушаю, — раздался у моего уха голос Демона.

И тут накатил ступор. Я едва находила силы дышать, не то что говорить. А уж о том, чтобы говорить по делу, и речи не было. Просто сжимала трубку и прислушивалась к биению своего сердца и ощущению в груди — до боли, пардон за каламбур, знакомая боль.

— Кэтрин, — сказал Демон, — соберитесь. Это несложно. Сделайте глубокий вдох и говорите.

Офигеть, АОН. Или в данном случае, не номера, а личности. В принципе, если я не Зак, то кто еще может звонить с его телефона? Рациональные мысли наконец пробили мой ступор, и я ляпнула:

— Добрый вечер.

— Неплохо для начала. — Его голос звучал ободряюще. На заднем фоне слышался неясный шум и смех. — Но сомневаюсь, что вечер такой уж добрый, раз вы звоните.

Тут я заговорила — боясь, что если замолчу, снова накатит ступор. Или истерика. Или это уже она и есть? Я рассказала все, что знала, — начиная с проклятия и заканчивая тем, что случилось пять секунд назад. Демон слушал меня очень внимательно, не перебивая даже тогда, когда самой мне речь казалась безнадежно запутанной. Одно было ясно — Зак ему ничего о проклятии не сказал, ни тогда в Нью-Йорке, ни сейчас — даже если собирался, даже если за этим и приехал в Бостон. Я сильно надеялась, что Демон сразу начнет с инструкций. Потому что если ему нужно время, случится что-то неприятное — или Зак умрет, или я.

Он заговорил сразу же, и боль в груди начала уменьшаться.

— У вас есть запасы?

— Да, я только что…

— Сколько?

— Три.

— Возьмите упаковку, снимите пленку и вставьте трубку ему в рот. Нажимайте сильно, не бойтесь. Скормите ему две, а за это время я приеду.

— Я живу на…

— Не тратьте время — ни мое, ни его. Буду через полчаса, — сказал он. И повесил трубку.

Размышлять о том, откуда Демон знает мой адрес, действительно было тратой времени — моего и Зака. Потому я предпочла действовать, напоминая себе героиню Лорен Холли, сажающую самолет в фильме «Турбулентность».

Изогнувшись, я подтащила к себе отброшенный пакет и достала оттуда упаковку с красным крестом. Сорвала защитную пленку, сунула трубку в рот Зака и нажала. Будто делала это тысячу раз.

Его горло не делало никаких глотательных движений, и я подумала, что вот сейчас кровь польется обратно. Однако этого не случилось. Она текла и текла, и лишь когда упаковка наполовину опустела, его кадык дернулся. Зак выгнул спину, откинув голову назад, как в судороге, а потом схватился пальцами за пластиковый пакет и за секунду выжал его весь. После второго пакета он медленно приподнялся, сел и попытался соскрести волосы с лица. Не вышло — они слиплись в одну черную массу. Но кровотечение прекратилось, и белизна кожи — там, где ее было видно под кровавыми подтеками — уже не была такой пронзительной.

— Полный бак, — сказал он хрипло. — Теперь в автомойку.

Не выдержав, я засмеялась, и он добавил: