– Но у меня еще нет новых кроссовок.

– Ладно, тогда с Лайзой, а ты будешь судьей. Согласна?

– Согласна. Или, может, почитаю – мне Ани книгу одолжила.

Разговоры о погоде, о рыбалке, об улове, о специях, о местном телевидении – и ни слова об отряде. Будто боялись сглазить. Она должна вернуться – Дина – ее никогда не вызывали надолго и лишь в крайнем случае – нужно только подождать. Еще чуть-чуть.

Ждать пришлось ровно восемнадцать минут.

А затем в комнате возникло второе солнышко – счастливое, улыбающееся и настолько довольное, будто после длительного отпуска лет в двести ему вновь позволили светить.

– Ребята! Мы возвращаемся!!!

Что? Как? Почему? Так быстро? Когда – сейчас?!!!

О еде забыли тут же, но на этот счет не расстроился даже Антонио – лишь взволнованно прижал к груди белый колпак, и возбужденно заблестели черные глаза.

– Не сейчас, но через шесть часов. Стив вернулся, другие тоже, Дрейк получил необходимую информацию и теперь ставит щит. Все идет удачно! Ура-а-а-а!!!!

Бернарда носилась по комнате, как сбрендивший от радости вестник – махала руками и громко хохотала, разве что не лопалась по швам от распирающих во все стороны чувств.

– Наши вернулись?

– Они все нашли?

– Нашли!!!

– Ты это правда? Ты не шутишь?

– Не шучу! Я ни о чем не шучу! Дрейк сказал, что прочность щита уже очень хорошая – Городам ничего не грозит, и мы будем первыми, кому позволят вернуться в дома. Будем помогать по мере возможностей, пригодимся для мелких поручений.

Домой. Домой? Домой!!! Не верится!

– Вы не обижаетесь, что экскурсия в Хельсинки не состоится? Может, как-нибудь потом?

Обижаются? Нет, совсем нет – какие могут быть Хельсинки, если открылся проход назад, и следующую ночь можно провести в родных пенатах и на родных простынях?

– А удочку я могу с собой забрать? Хорошая ведь попалась, жаль оставлять…

– Ди, а ракетки для бадминтона возьмем? Мы к ним привыкли – моя синей ленточкой завязана…

– Специи! Я должен срочно их расфасовать и подписать пакетики.

– Они же тебе не понравились?

– Некоторые понравились – две или три.

Над Антонио дружно смеялись.

– А мне бы пару саженцев из леса выкопать, чтобы на Магии посадить – как думаешь, местные не будут против? Я проверил, это не редкие или вымирающие виды…

– Хвостика! Надо найти Хвостика!

Бернарда взялась за гудящие виски руками и укоризненно покачала головой.

– Так, господа-товарищи. По одному, ясно? По одному!

* * *

Нордейл.

– Оставь ее.

Дрейк коснулся плеча Стива затянутой в перчатку ладонью.

– Но?…

– Оставь. Хотя бы на несколько минут.

– Она же не знает… ничего еще не знает…

– За пару минут ничего не случится. Пойдем, посидим пока в машине.

Тайра стояла к ним спиной, лицом к своему новому дому и сжимала в руках ключи. Вся ее фигура выражала недоверие и благоговение: дом оказался не просто большим – огромным. С блестящими новыми окнами, коричневой резной дверью, покатой наискось крышей и просторным, пересеченным мощеной дорожкой газоном, на который она наотрез отказалась ступать. Трава ведь – трава!

Не повернулась она и на звук захлопнувшихся позади дверей машины.

Стив поежился – внутри было теплее, чем снаружи. Снаружи после прошедших дождей совсем зябко.

Дрейк удобно расположился на водительском сиденье, пошуршал формой и взглянул в зеркало заднего вида.

– Я так и подумал, что ты ей шага не дашь ступить, поэтому и сам поехал с вами.

– Да я…

– Знаю, что ты хочешь ей помочь. Но чтобы впитать новое – принять его, привыкнуть – ей нужно время. Сам же видишь?

Док видел. Но никак не мог избавиться от мыслей, что Тайра совсем ничего не знает – даже того, как открывается входная дверь.

– Она разберется – умная девочка.

– А внутри? Там ведь выключатели, электричество, чайник, который она не сможет вскипятить.

– Успокойся.

– У нее ведь никого нет, она никого не знает. Все эти чайные пакетики, кофе-машина, обогреватели…

– У нее есть ты.

Лагерфельд крякнул.

– Я – да. Но я ведь ей не… – На месте возникшей паузы Дрейк улыбнулся. – Чего ты улыбаешься? Я просто беспокоюсь.

– Завтра я пришлю к ней Бернарду. Она все покажет, расскажет, поможет с одеждой.

– Нет, лучше я сам. Ну, не с одеждой, а со всем остальным.

– Сам?

– Да. Она мне доверяет, не так стесняется. А Бернарда – новый человек. Ее лучше позже.

– Как знаешь. Сам ведь сказал, что ты ей не…

И Начальник вновь бросил в зеркало глубокий и многозначительный взгляд.

Но Стивен взгляда не увидел – он, не отрываясь, смотрел на слишком легко одетую, стоящую на подъездной дорожке хрупкую женскую фигуру.

– Точно сам?

Док сглотнул.

– Да. Сам.

Дрейк незаметно усмехнулся.

– Хорошо.

Когда машина с белой полосой на борту отъехала, Стив осторожно подошел к Тайре сзади, встал за ее плечом и тихо спросил.

– Нравится?

Та даже не сумела внятно ответить – только кивнула.

– Внутрь пойдем?

– Стив… он такой… большой.

Она пыталась сдержать слезы, ведь так? У него в груди щекотала нежность.

– По местным меркам он маленький, почти крохотный.

– Нет-нет, огромный.

– Я рад, что тебе нравится.

– А все эти растения… – Она кивнула на клумбы с увядшими цветами, над которыми еще до «потопа» трудились работники-озеленители. – Они тоже мои?

Все эти озябшие стебельки, замерзшие листики и понурые, наполовину облетевшие бутоны? Вот где «богачество»…

– Твои.

И наполненная недоверием и благодарностью тишина.

– Мои… Надо же…

По просветлевшему небу плыли белесые полупрозрачные облака – тонкие, как вуаль; за ними голубело бесконечное пространство. Стив знал – там сейчас выстраивается сложный щит – тот самый, который защитит их «насовсем». Хороший, добротный. Потому что они смогли.

– А мой дом совсем рядом. Через дорогу и наискосок. Ты знаешь об этом?