Пересёкся я на приёме и с Николаем Николаевичем, тот, отведя меня в сторонку, поинтересовался, как скоро он увидит головы этих… М-да, понять человека можно. После порции высочайшего мата со всей почтительностью намекаю на отсутствие в данный момент некоторых бумаг, поскольку всё оказывается не так просто. Тот мгновенно (приучили горячие парни быстро соображать) назначает время и место встречи. Далее всё продолжается согласно выработанным правилам, хотя сам монарх и выглядел не очень, все заметили, как светились его глаза от гордости и радости. Управляющий Двором свою французскую булку с икрой лопает не зря, и, получив свой памятный подарок, я (поддатый, а повод-то какой, господа!) в сопровождении охраны отправляюсь домой.

Дворец Николая Николаевича. Три дня спустя

Визит к такой персоне у меня впервые, и теперь мне, главное, не ударить в грязь лицом. Как-никак я включён в очень серьёзные расклады, и малейший промах… Даже думать об этом не хочется. В общем, кто сказал, что времена местничества прошли? Плюньте тому в глаза, они стали ещё более изощрёнными! Как говаривал генералиссимус Суворов, удивил – победил, и, следуя этому правилу, подъезжаю на ДВУ№ Двух «моторах» к парадному, и, судя по вытянувшимся лицам штабной челяди, завет великого полководца сработал на все сто процентов. Почему не выезд? Господа, я вас умоляю! Для этого необходимы лошадки, да-да, простые и не очень, а притащиться на паре кляч, как их потом «разрекламируют» штабнюки… невместно, ибо нанесёт урон не только мне, но и всему корпусу. А так, кузова надраены, солдатики одеты согласно всем правилам «гвардейского» форсу. На Потапове, сопровождающем меня, ткань полковничья, сам одет так, что и генералам свиты не стыдно! Всё это мигом ухвачено, взвешено и сосчитано, даже то, что все одеты в повседневную форму. Как говорится, понты дороже денег, зато и отношение к нам у штабных стало гораздо почтительней!

– …Таким образом, высшие сановники Швеции негласно поддерживают бандитов, – заканчиваю я свой доклад.

Великий князь зло раздавливает недокуренную папиросу в пепельнице. Я мысленно усмехаюсь: взвалив на себя высокое звание наместника, он к прочим плюшкам приобрёл ещё и нешуточную головную боль. Теперь весь спрос шёл именно с него. А как императрица может спрашивать, все видели. Авелан вылетел в отставку (хорошо ещё, право ношения мундира сохранил) в 48 часов. Ему припомнили всё: и что было, и чего не было, вменили и «вооружённый резерв» (тут я постарался, не отрицаю), и ещё кучу реальных прегрешений. В общем, старик рад, что не посадили, ну и вербанул я его с расписочкой о сотрудничестве, всё честь по чести. Человеком он был неглупым и отлично понимал: веры ему нет, но, с другой стороны, такой документик очень может испортить ему жизнь. Проскрипев нечто «надеюсь, вы не глупый восторженный юноша?», он удалился. Правда, почистить Адмиралтейство мне не дали. Зиновий, примостив свой зад в ещё тёплое кресло, убедил императрицу ему самому почистить эти «авгиевы конюшни». Пришлось убраться не солено хлебавши.

– Значит, вот как они, – прошипел «младший», словно заправский дракон: ноздри раздуты, глаза горят, волосы дыбом. Так и тянет хрестоматийное сказать: «А ещё они называли вас земляным червяком». Но шутки в сторону, такой шанс прикрыться столь мощным щитом упускать нельзя. – И королёк этот недоделанный, санкюлот… Пасть они разевают, ну-ну. Сергей Петрович, а ведь ты… – На это я внимания не обращаю, в узких кругах знают привычку тыкать с обращением по имени-отчеству великого князя нетитулованным. Правда, это не из-за хамства и снобизма, а наоборот, демонстрация своего расположения. – Наверняка, словно змей, имеешь хороший такой ядовитый зуб.

– Да, ваше высочество, – легко соглашаюсь я. Князь (не самый плохой физиономист) легко прочитал меня.

Главное, сейчас искренность, искренность и правда, тогда он мне поверит. – Мы, – акцентировал я на этом внимание собеседника, – можем играть в эту Большую игру, но нас связывает по рукам и ногам отсутствие приказов. – Так, рыба явно почуяла приманку, но вот кидаться на неё не спешит. – А обороной войну не выигрывают.

– Хм, приказ, – покачал головой Николай. Да, тут есть о чём подумать. И страшно, привыкли все к окрикам Европы, чего уж тут. Сам не без греха. С другой стороны, простреленная рука постоянно ноет, ежедневно напоминая о том, что в следующий раз ему может так и не повезти. Но спускать с цепи этого головореза… Нет, тут надо крепко подумать. – Давай отложим это на пару дней. – И его лицо стало столь одухотворённым, что я всерьёз забеспокоился.

Там Николай Николаевич не проявил себя столь решительно, как здесь, и по спине пробежали мурашки. Он и так был весьма уважаем в гвардии, а теперь, на фоне импотенции остального чиновничьего аппарата, и подавно.

Подготовка к войне с Японией шла полным ходом, вот только точно так же, как и в моём мире. Рожественский так же продемонстрировал джаповскому военно-морскому атташе мощь новейших броненосцев. Влезать и пытаться образумить этого флотоводца не стоило, господа офицеры РИФ были уверены в своей силе. Зато, действуя не прямым методом, удалось поставить вопрос о надёжности снарядов флота. После стрельб народ закручинился: во-первых, достаточно много мазали, а во-вторых, при осмотре оказалось, что бронебойные снаряды, мягко говоря, наносят малый ущерб. Замолчать и замести мусор под ковёр не удалось. Присутствовавший на них Дуббельт чётко дал понять о содержимом своего будущего рапорта непосредственному начальнику. По этому поводу я крупно поссорился с Зиновием. Тот, думая, что Бога за бороду ухватил, решил дискредитировать нас в глазах императора с супругой. Мысль, конечно, здравая, но нужно было, как говорится, и «берегов не терять». В результате он заработал от Алексис маленький минус.

– Ты уверен, что стоит нарываться на неприятности? – Ольга смотрела на меня очень серьёзно, – Подумай хорошенько. Кляуза морячка императрице не понравилась, но и только.

– Уже. – Чиркнув спичкой, затянулся. Аромат дорогого табака повис в воздухе, и я, выпустив три колечка, пояснил: – Оль, понимаешь, о том, что война начнётся, знают все. – Она кивнула. – Но тут же, эти же самые люди не верят в нападение или, что ещё хуже, начинают всеми силами подталкивать его.

– Зачем? – Она действительно искренне не понимала ситуацию.

– Очень просто, при покойном императоре мы не воевали. – Заметив её реакцию, тут же поправился: – Хорошо, пусть та возня на Памире будет считаться войной. И это всё! Вот и возникает такой феномен, когда офицерам уже безразлично, где, с кем и когда воевать. Главное, что им будет идти высокое жалованье, пойдёт быстрее выслуга и возможность скакнуть значительно выше. И поверь, это настроение пропитало всех: от подпоручика и мичмана до генералов и адмиралов. Поход в Китай только способствовал усилению этих настроений. – Затушив остатки папиросы, устало откинулся в кресле. – Пойми, нам противостоит весьма коварный и очень опасный враг. И это не только японцы, которых наглы хотят использовать как «пушечное мясо». Тут и САСШ, и Франция, да-да, последнюю сводку читала? Наконец, собственно Британия. Германия пока нейтральна, но как всё обернётся в дальнейшем, никто не может сказать.