Очередная встреча лидеров состоялась в ноябре 1986 г. в Москве – на этот раз не в рамках ОВД, а в рамках СЭВа. В небольшом зале в Кремле собрались те же люди, что и в Софии год назад. Самым старшим из них был 75-летний Тодор Живков, он возглавлял свою страну уже около 30 лет. Яношу Кадару было 74 года, и он возглавлял свою страну с 1956 г. Густаву Гусаку было 73 года, и он стоял во главе КПЧ и Чехословакии с 1969 г. 74 летний Эрих Хонеккер возглавлял ГДР уже более 10 лет. Николае Чаушеску был моложе, ему было 68 лет, но он стоял во главе Румынской компартии и Румынии с 1965 г. Самым молодым из гостей был Войцех Ярузельский, ему было всего 63 года, и он всего 5 лет стоял во главе Польского государства и ПОРП. 55 летний Михаил Горбачев был в этом кругу не просто «неординарным», но и наименее опытным человеком. Однако во всех отношениях он был «главным». Было много причин для взаимного непонимания. Во всех странах ОВД и СЭВа время для каких-то демократических перестроек и реформ уже ушло вместе с кризисами 1956, 1968, 1970, 1980 – 1981 гг. Советский Союз активно участвовал в подавлении разного рода проявлений народного недовольства в ГДР, Венгрии, Чехословакии, угрожал Польше. Теперь лидеры этих стран думали не о перестройках, а о сохранении статус-кво. Экономические отношения стран народной демократии с СССР были выгодными для этих стран, и их никто из наших партнеров не хотел изменять. М. Горбачев чувствовал отчуждение. Позднее М. Горбачев писал: «Рабочая встреча в Москве была серьезной попыткой сообща найти пути преодоления нараставших во всех странах СЭВ экономических и социальных трудностей. Они грозили перерасти в непредсказуемый по силе и последствиям кризис, но всей глубины его в полной мере тогда еще никто не осознавал. Вроде бы рассуждали основательно, не уходили от болезненных проблем, но у меня все-таки оставалось впечатление некоторой теоретической отстраненности от жизни. Может быть, виной тому был солидный возраст моих партнеров. О дряхлости тогда еще речь не шла, но, скажем так, усталость лидеров, перешагнувших за 70 или близких к этому рубежу, да вдобавок стоявших «у руля» по два-три десятилетия, ощущалась сильно»[159]. Лидеры стран СЭВ покинули Москву в тревоге.

Самые серьезные разногласия и отторжение, неприятие всего того, что у нас в стране получило название «перестройка», проявились в начале 1987 г. после январского Пленума ЦК КПСС. Принять лозунги «гласности», «демократизации», «обновления кадров» в странах народной демократии не могли. Их поддержала здесь большая часть интеллигенции и студенчества, но не партийное и государственное руководство. Эрих Хонеккер сделал специальное заявление для партийного актива о том, что путь перестройки для ГДР и СЕПГ не подходит. В газетах и журналах ГДР было вообще запрещено публиковать материалы январского Пленума ЦК КПСС и комментарии к нему из советской печати. Все, что касалось событий в СССР, подлежало теперь в Берлине строгой цензуре. Но население ГДР могло смотреть телевизионные передачи из ФРГ и читать газеты и журналы из ФРГ, все это распространялось здесь подпольно, как диссидентская литература. Полное неприятие решений Пленума ЦК КПСС и новых лозунгов из Москвы можно было видеть в Румынии. В румынских газетах на этот счет не было никаких материалов: из всех стран Восточной Европы в Румынии была тогда самая жесткая диктатура. Н. Чаушеску вызвал к себе посла СССР и счел нужным специально заявить, что он не согласен с выступлениями и решениями ЦК КПСС и что Михаил Горбачев и его коллеги вступают на «опасный путь». Политбюро БКП собиралось трижды, чтобы обсудить решения ЦК КПСС. От очень жестких формулировок здесь решили отказаться, но в закрытом письме из Софии в Москву говорилось о неприемлемости основных принципов советской перестройки для Болгарии. Из Праги пришел осторожный и в основном положительный ответ, но он не предполагал никаких практических выводов. Самые одобрительные отклики пришли к Горбачеву от Войцеха Ярузельского и от Яноша Кадара. Было очевидно, что лично эти люди очень довольны переменами в СССР и КПСС. Однако общий смысл закрытых писем из Варшавы и Будапешта сводился к тому, что Советский Союз и КПСС вступают на тот путь, который Венгрия и Польша уже в основном и вполне успешно проделали раньше.

Каких-либо открытых споров вокруг проблем перестройки в рамках ОВД и СЭВа в 1987 г. не возникало. Однако политическая трещина расширялась. Начали умножаться и трудности в области экономического сотрудничества.

Как известно, положение в экономике Советского Союза начало ухудшаться в 1986 г. и продолжало ухудшаться в 1987 г. Основных причин для этого было три: резкое падение цен на нефть на мировых рынках, чернобыльская катастрофа и антиалкогольная кампания. Расходы бюджета превышали доходы. Многие из соглашений в рамках СЭВа Советский Союз просто не был в состоянии выполнить. Еще в 1973 – 1974 гг., когда мировые цены на нефть начали стремительно повышаться, Советский Союз согласился продавать свою нефть странам СЭВ по средним мировым ценам за 5 лет. Во время нового энергетического кризиса 1980 – 1982 гг. Советский Союз продавал нефть странам СЭВ по значительно меньшим ценам, чем в капиталистические страны. Но по логике этого соглашения в 1986 – 1987 гг. СССР должен был продавать нефть и другое сырье странам СЭВ по более дорогой цене, чем странам Западной Европы. Среднегодовые цены за 5 лет были в 1987 г. значительно выше, чем упавшие вниз цены текущего 1987 г. Большая часть экспортных товаров из стран Восточной Европы шла в СССР. Но уже в 1987 г. у Советского Союза не оказалось достаточного количества валюты, или «переводных рублей», для оплаты этого экспорта. Оказавшись в тяжелом финансовом положении, СССР стал просить кредиты не только у западных стран, но и у своих партнеров по СЭВу. У Польши и Румынии были свои финансовые кризисы, однако задолженность СССР Чехии и ГДР исчислялась к концу 1988 г. миллиардами долларов. Разумеется, западные страны видели все это, и их нажим на СССР и на руководство стран советского блока стал возрастать.

События в СССР, связанные с перестройкой и гласностью, давление стран Запада, развитие собственных противоречий, а также многие другие причины локального и международного характера привели к значительному оживлению демократической и националистической оппозиции в странах Восточной Европы. Эта оппозиция носила, как правило, прозападный характер, и она получала все большую поддержку западных политических кругов, а также Ватикана. Но Советский Союз уже отказался от преследования диссидентов, и в 1987 г. все советские диссиденты были освобождены из тюрем и лагерей. Так же приходилось действовать и почти во всех странах народной демократии. В прошлом было очевидно, что на какой-то ступени в борьбе с оппозицией власти в странах народной демократии могут рассчитывать не только на моральную и на политическую поддержку СССР, но и на прямую военную поддержку. Но теперь Советский Союз завершал вывод войск из Афганистана и давал ясно понять и лидерам восточноевропейских стран, и лидерам западных стран, что СССР и его армия не будут вмешиваться во внутренние дела и процессы соседних стран. Крупные подразделения советских войск все еще находились в Венгрии и Чехословакии. Самая большая группировка войск на западном направлении дислоцировалась на территории ГДР. Советская армия располагала здесь всеми видами тактического и стратегического вооружения. До середины 80-х гг. все знали и понимали, что эти советские вооруженные силы не только противостоят силам западного «империалистического» лагеря, но и являются важным средством влияния на положение дел в странах Восточной Европы.