Осмотрев внутренность машины, мы поняли, почему беглецы не стреляли: в машине был нагружен ящик табаку и мешки сахару, не оставалось места, чтобы добраться до пулеметов.

Под овации населения мы прошли по Нахичеванскому проспекту, и нас встречали как избавителей, и день был сплошным праздником. Днем подошли казаки, пришедшие из Нахичевани. Если бы этот обхват был совершен накануне, мы могли бы захватить весь Ростовский гарнизон, но высшее начальство, видимо, не хотело обременяться такой обузой. Позже выяснилось, что, пока шла наша столь удачная операция, общая обстановка на фронте совершенно изменилась. Пока что восстановили мост и перегнали на ту сторону пять советских бронепоездов и много товарных вагонов с немалой добычей.

8 февраля с того берега Дона пришло пополнение в наш эскадрон, прибывшее из Крыма. С ним прибыло три офицера нашего полка: штабс-ротмистр Кучин 1-й, Ольхин[314] и поручик князь Черкасский 2-й. Как младший по производству, я сдал эскадрон Кучину и поехал на день отлежаться в Батайск, где оставался наш обоз. Когда я на следующий день вернулся в эскадрон, то был очень удивлен, увидев отход нашей пехоты на левый берег. Оказывается, Конная армия Буденного переправилась через Дон у Новочеркасска и, продвигаясь по Сальским степям, выходила нам глубоко в тыл. Ночью 9-го наш эскадрон покинул Ростов и укрепился на кожевенном заводе на острове против Нахичевани. Настроение у всех подавленное: столько доблести, потерь, успех – и все это покидается без всякого давления со стороны противника.

Я указал выше, что в эскадроне при выступлении из Павлограда было 110 всадников; наши потери в боях были приблизительно 20, но нашу армию косил тиф, и в тылу, в деревне Ново-Николаевке, был сплошной лазарет больных сыпным тифом, и в эскадроне было не больше 45 шашек. То же происходило и в других эскадронах, которые приходилось сводить с другими за недостатком людей. Тиф косил всю Добровольческую армию.

Просидев на кожевенном заводе под пулеметным огнем из Нахичевани, мы наблюдали возвращение красных «героев» восвояси. Какая была цель нашего наблюдения, остается энигмой, так как мы просидели целые сутки без возможности показать кончик носа. 10 февраля в ночь – такую же темную – эскадрон под начальством штабс-ротмистра Кучина благополучно покинул свою мышеловку и по плавням и скверной гати выбрался на твердую землю и переночевал наконец в человеческих условиях в Батайске.

На утро 11-го получаю предписание явиться в штаб полка, где уже находился кавалергард Г. Раух. Нам дают деньги и, как нам казалось, фантастическую задачу: следовать в деревню Ново-Николаевку, эвакуировать всех больных в Новороссийск, а из выздоровевших и выздоравливающих собрать сборную часть и привести ее на соединение к полку. Разыскать полк мы должны в районе станицы Егорлыкской. Я вернулся в эскадрон, сообщил Кучину о моей задаче и простился с ним и с Черкасским, не подозревая, что вижу их в последний раз.

Нужно сказать, что выбор пал на Рауха, так как кавалергарды были сведены с конногвардейцами в один эскадрон, а у нас был большой комплект офицеров после прибытия пополнения.

Мы выехали с Раухом и нашими вестовыми и всю дорогу обсуждали, каким чудом мы выполним данную нам задачу.

Дальнейшие события, до перехода с Кубани в Крым, я могу изложить в следующем дополнении моих воспоминаний, но мне хотелось, описав эту исключительную эпопею гвардейской конницы, преклониться перед памятью нашего исключительного вождя – командира Сводно-гвардейского кавалерийского полка на Кубани, генерал-майора Михаила Федоровича Данилова, коренного офицера кирасир Ее Величества – доблестного из доблестных, храбрейшего из храбрых.

Е. Оношкович-Яцына

ВЗЯТИЕ РОСТОВА 7—8 ФЕВРАЛЯ 1920 ГОДА[315]

Приобрел прекрасно изданную книгу подполковника В.Е. Павлова «Марковцы в боях за Россию», том 2-й, и мне, естественно, захотелось узнать, как наши боевые товарищи оценили одно из красивейших действий Сводно-гвардейского кавалерийского полка, который 7 февраля своей конной атакой обеспечил взятие Ростова, захватив 800 пленных, 2 бронепоезда, уже не говоря о брошенных противником орудиях. Открыл страницу 211-ю и с удивлением прочел, что нашему полку уделено ровно четыре слова, в то время как вся тяжесть боя легла именно на кавалерию, вернее, на один Сводно-гвардейский кавалерийский полк.

Во имя восстановления исторической правды я пришел к заключению, что надо описать этот бой, исключительный по своей картинности, но, добавлю, совершенно абсурдный с точки зрения правоверной военной науки.

В то время я командовал 1-м эскадроном лейб-гвардии Кирасирского Его Величества полка. В строю у меня было 3 офицера и 46 кирасир плюс 2 пулемета Максима на тачанках. Всего в Сводно-кавалерийском полку, под командой генерал-майора М.Ф. Данилова, было 240 шашек.

Стояли мы на восточной окраине Батайска, и 6 февраля в 10 часов вечера полк, поднятый по тревоге, собрался на сборный пункт у церкви. Вызванные к командиру полка командиры эскадронов были поставлены в курс задачи. Задача – взять Ростов. Впереди идут корниловцы, которым приказано с налету занять станицу Гниловскую. Как только тет-де-пон будет обеспечен, наш полк должен обойти Ростов с западной стороны и войти в город со стороны Темерника.

Погода стояла исключительно тяжелая для операции, но, может быть, благоприятная для того, чтобы захватить врага врасплох. Мороз в 25 градусов, снежная пурга и сильный северный ветер. Надел я на себя все, что мог, и в ту минуту не подозревал, что все, что я навьючил на себя, спасет мне жизнь.

Движение через замерзшие плавни и камыши было тяжелым. Лошади были кованы только на передние ноги и скользили на льду. Мы больше вели их в поводу, борясь с неистовым ветром и налеплявшимся снегом. Шли мы много дальше, чем предполагалось, и рассвет застал нас на льду в виду Ростова. Полк стал в резервную колонну перед широким рукавом Дона, и было странно, что красные молчат и не стреляют.

Мертвая тишина была нарушена короткой очередью пулемета впереди нас, и по сигналу мы сели по коням и рысью, посколько позволял грунт, двинулись к Гниловской. Корниловцы сделали великолепную работу – они застигли большевиков спящими и перекололи командный состав в вагонах, захватив пути товарной станции и небольшой плацдарм в первых домах Гниловской.

Тут произошло то, что можно было уже давно ожидать, – большевики поняли, что белые пришли, и открыли жестокий огонь по Гниловской и по льду за нами, по которому перебегали марковцы. Они понесли потери от артиллерийского огня по льду, а наш конный полк сбился в кучу за домами, по которым большевики били из пулеметов. Положение