Но что такое он плел про Сержа?.. Что ее муж делает в Москве? Если он действительно охотится за Рыковым, то нет никакой гарантии, что в этой охоте не пострадает сам. Убийца хитер и нечеловечески жесток: для него не существует ни дружбы, ни сострадания… После того, как он расправился с Аленой, женой его друга, с несчастной жертвой, беременной и невинной, небо должно было обрушиться на него. И что за чудовищное чувство испытывает он к ней, Катрин – лютое, замешанное ни крови и смерти? Может, эта изуверская страсть уже остыла – недаром Мигель упомянул о какой-то женщине, которая помогла Рыкову сбежать из тюрьмы – интересно, кто она? Нет, нет, не стоит обольщаться – суждено ей еще хлебнуть его страшной любви. Ведь неспроста он требует ее в Москву. «Чем все это кончится, Боже мой», – в страхе подумала Катрин.

Звонок телефона оторвал ее от тяжких мыслей.

– Катрин, – Анна говорила спокойно. – Антона больше нет.

– Как это? – спросила Катрин, не поняв. – Как это – нет?

– Он убит, – все так же спокойно ответила Анна. – Он приехал ко мне в Париж, и Рыков его убил. Три дня назад.

– Этого не может быть, – прошептала Катрин.

– Может… к сожалению. Прости, что не сообщила сразу. У меня был нервный срыв, и Джош накачал меня успокоительным. Я пришла в себя только сегодня. Рыков жив, и он убил Антона.

– Я не могу поверить… – Катрин сглотнула ком в горле, слезы уже потоком бежали по ее щекам. – Я не могу поверить… Невозможно…

– К несчастью, возможно, – голос Анны Катрин слышала, словно из-под земли.

– Он способен на все.

– Да, – плотные кольца еще не до конца осознанного горя душили Катрин. – Получается, что Мигель сказал правду.

– Мигель? – вопрос прозвучал равнодушно. – Он приезжал к тебе?

– Да, – еле выдавила Катрин. – Ушел часа полтора назад.

– Зачем он приходил? – все так же равнодушно спросила Анна.

– Он… Сообщил, что Рыков жив. Но про Антона… ничего не сказал.

– Он не знает, – прошептала Анна. – Я сейчас же позвоню ему.

Наконец Катрин смогла сделать глубокий вдох. Ну что ж, она приняла решение. Наверно, это чистое безумие, но иначе она поступить не может. Ну не может она сидеть здесь и ждать, что ее муж… или Анна… или тот же Орлов – постылый бывший ее любовник – кто-то из них погибнет…

– Я еду в Москву, – она еле шевелила языком. – Серж уже там.

– Я тоже, – ответила Анна, – через неделю я привезу Антона. Хоронить. Как только улажу все полицейские формальности. Джош обещал помочь. Ты придешь на похороны?

– Как я могу не прийти?.. Я приду, – сказала Катрин. – Сообщи мне…

– Конечно, – сказала Анна. – Я позвоню, как только приеду. Да, вот еще… Передай Сержу…

– Что? Что передать?..

– Передай ему, я сожалею… Мне не следовало его обвинять. Он не виноват. Это все я…

– Аня! – воскликнула Катрин, понимая, что она должна что-то еще ей сказать. – Не кори себя! Ты не виновата!

– Виновата, не виновата… Какое теперь это имеет значение… Антона нет, и ничего уже не изменить. Слава богу, я успела ему сказать, что люблю его… – и Катрин услышала в трубке короткие гудки…

Несколько минут она сидела тихо, пытаясь осознать до конца, что Антона больше нет, а когда осознала, невыносимая боль пронизала ее, и она зарыдала с такой силой, что испуганная Тереса прибежала с кухни, и с удивлением увидела, как ее хозяйка, обычно спокойная, даже равнодушная, лежит на полу и рвет на себе волосы, заливаясь слезами и задыхаясь от рыданий. Она то затихала, то начинала плакать с новой силой, а в моменты затишья перед ее глазами вставали картины прошедших семнадцати лет – она видела Антона, серьезного, немного застенчивого, но неизменно доброжелательного, с ласковой улыбкой. «Я буду звать тебя Катрин. Имя Катя тебе не подходит». Антон назвал ее так в первый раз, ему она обязана новым именем, которое прилипло к ней намертво, стало ее вторым «я». И теперь каждый раз, когда кто-то назовет ее Катрин, она с иглой, впившейся в душу, будет оплакивать своего лучшего друга…

А еще – до конца дней ее будет грызть неизмеримое чувство вины за то, что это именно она – она, Катрин, и никто другой – отправила Антона навстречу его гибели, соблазнив надеждой, что не все потеряно, что его ждут и любят. Она ясно вспомнила, как уговаривала его, в этой самой гостиной, поехать в Париж, к Анне, перестать терзать себя и ее. Если б он не послушался, если б не поехал, то был бы жив – на ней, на Катрин, лежит ответственность за его гибель. И теперь, чтобы искупить хотя бы часть этой жгучей вины – она вернется в Москву, она найдет Рыкова, она вырвет ему его жестокое сердце и даже если ей суждено умереть – отомстит.

Анна положила трубку. Жики с непроницаемым лицом помешивала остывающий кофе в чашке. За несколько минут до этого старая тангера пыталась отговорить Анну звонить Катрин – помня об обещании, данном Булгакову. Но та, безучастная, казалось, ко всему происходившему вокруг, совершенно неожиданно даже для себя самой, взбунтовалась:

– Да как же можно! Они обманывали меня и Катрин бессовестным образом, это привело к смерти Антона, а ты предлагаешь мне и дальше потакать этой циничной лжи?

– Это их семейное дело, – попробовала возразить Жики. – Не вмешивайся.

– Нет, это не семейное дело, – отрезала Анна. – И я не поступлю так с Катрин. Я знаю, она никогда не поступила бы так по отношению ко мне.

– Откуда ты знаешь? Можешь хотя бы подождать – до похорон, например?

– Нет, – покачала головой Анна. – Ни за что. А если Серж ошибся, и Рыков отправился вовсе не в Москву, а в Лондон? И если его цель вовсе не несчастный Орлов, а Катрин?

– Вряд ли, – с сомнением возразила Жики. – А Серж не ошибается. Напрасно ты с ним так обошлась. Его вины в смерти твоего мужа точно нет.

– Конечно, нет, – печально вздохнула Анна. – Конечно. Я сказала это в гневе. Никто из них не виноват: ни он, ни Орлов, ни Мигель…

И она решительно взялась за телефон…

…– Почему ты до сих пор не позвонила испанцу? – спросила Жики сразу после того, как печальный разговор с Катрин завершился. Анна в ответ растерянно захлопала все еще красными от слез глазами. – Ты должна позвонить ему, – продолжила Жики с мягким нажимом. – Тебе одной не справиться. Джош тебе не помощник – у него свои дела и свои интересы. Я не понимаю, почему ты тянешь.

– Не понимаешь? – посмотрела на нее Анна. – Действительно не понимаешь?

Она закрыла лицо руками. Перед ней возник Антон – бледный, с запекшимися губами, с трудом выталкивавшими последние слова: «Позови Мигеля… Обещай мне». И она обещала.

– И ты обещала, – дива погладила ее по голове. – Я все понимаю, девочка, все понимаю… Ты боишься ему звонить. Ты чувствуешь себя виноватой перед мужем.

– Антон не был… – Анна с трудом говорила, в горле стоял ком. – Он не был моим мужем.