– Этого не может быть, – прошептала Катрин. – Тебя кто-то разыграл!

– И кто же это меня разыграл? – с невыразимым презрением посмотрел он на нее. – Кто у нас такой шутник?

Когда же они стали врагами?! В какой момент это произошло? Катрин стало нехорошо. Кофе и яблочный пирог отчаянно просились обратно на свет божий.

– Ну, допустим, – подняла она голову. – Что он от тебя хотел?

– Чтобы я передал тебе послание, – в голосе его явственно слышалась угроза, – хотя правильнее назвать это ультиматумом.

– Ультиматум – мне? – растерялась Катрин. – От него?..

– Да, принцесса, да, тебе, да, от него. Желаешь выслушать?

– А у меня есть выбор? – спросила она, все еще внутренне отказываясь верить его ужасным словам.

– Выбор у тебя невелик, – он злорадно смерил ее взглядом с головы до ног. – Если ты не выполнишь его условия – он убьет Анну.

– Нет, – холодея, прошептала она. – Все это не может повториться снова.

– Он так и сказал: я закончу то, что не успел, – сказал Мигель. – Надеюсь, ты понимаешь, о чем он говорит.

Катрин кивнула. Она не могла забыть страшные кадры. Она-то представляет, о чем речь, а вот представляет ли Мигель?

– Чего он хочет? – тихо спросила она.

– Тебя, – прямо ответил он. – Чего же еще? Хотя на черта ему такая головная боль, как ты – непонятно. Может, ему не терпится тебя прикончить? Или он действительно тебя любит, извращенец? Серж идиот… а этот – извращенец…

– А ты полагаешь, любить меня может только идиот или извращенец? – вызывающе спросила она.

– А кто ж еще? – хмыкнул испанец. Его голос звучал спокойно, но на высоких скулах вспыхнул гневный румянец. – Какому нормальному мужчине ты можешь быть интересна – лживая, высокомерная, равнодушная тварь…

– Что?!

– Что слышала – ты приносишь всем только горе и разочарование – начиная с Орлова – и заканчивая Рыковым, да, да, этим уродом – всем.

Катрин усмехнулась:

– А Орлов – он извращенец или идиот – по твоей классификации?

– Два в одном, – дернул Мигель углом рта. – Что, никак забыть его не можешь?

– Не твое дело, – ее ноздри яростно раздувались.

– Ну разумеется, принцесса, не мое. Но Анна…

– И я, равнодушная и высокомерная тварь, должна пожертвовать собой ради Анны? – перебила его Катрин.

Мигель вскочил с кресла и начал мерить шагами гостиную. Наконец, он остановился перед сидящей в кресле Катрин, и стал раскачиваться перед ней с носков на пятки, заложив пальцы за ремень брюк.

– А ты не должна? – спросил он, и в это мгновение в голосе его не было иронии.

Катрин помолчала, а потом тихо спросила:

– Чего именно он хочет?

– Он хочет, чтобы ты отправилась в Москву. Как можно скорее. Немедленно.

– И ты так просто мне об этом сообщаешь? Что я должна ехать прямо к нему в руки? Ты же понимаешь – он меня убьет. Я не смогу пройти через все это еще раз.

Лицо Мигеля окаменело.

– А Анна, значит, сможет? – злобно крикнул он. – Да ты сдохнуть должна от стыда и чувства вины перед ней! Так вот, принцесса, заруби себе на своем прекрасном носу – если с ней что-то случится, я сам тебя удавлю, без рыковских изысков – по-простому. Так что отправляйся в Москву. А впрочем, ты и так сейчас туда полетишь, разве я не прав? Там же тебя Орлов дожидается… Ну что ж, пока еще он жив, надеюсь… Надолго ли?

– Убирайся вон! – негромко приказала Катрин и, подняв голову, повторила. – Вон из моего дома!

– Ну конечно! Обидели гордую Катрин! А то, что Булгаков, идиот, из-за тебя в Москву рванул – тебе плевать. Главное – гордость твою уели!

– Вон отсюда, – снова сказала Катрин. – Я тебя ненавижу… Я думала, смогу тебя простить за то, как ты обошелся со мной тогда… Все искала тебе оправдания.

– Думаю, я слишком мягко с тобой обошелся, – смерил ее взглядом Мигель. – Ты заслуживала… заслуживаешь большего.

Катрин поднялась и, гордо подняв голову, встала перед ним. Она не боялась его – присутствие Тересы не позволит ему перейти грань.

– Я знаю, что ты соблазнил Анну, – мстительно объявила она. – Кто б говорил о чувстве вины!

– Что?! – лицо Мигеля окаменело. – Закрой рот!

– Не смей отрицать. Мне сам Рыков рассказал. Но я не могла поверить, что ты поступил по отношению к Антону так подло. Теперь-то я понимаю, что для тебя уже тогда это был вопрос решенный. Главное – свое самолюбие потешить. Ну конечно – соблазнил звезду балета!

– Замолчи! – Мигель посерел от ярости. – Как ты смеешь! Я люблю ее.

– А ты знаешь, в чем он ее обвинил, прежде чем изнасиловать и начать кромсать? – Катрин почувствовала, что еще немного – и она вцепится в это ненавистное надменное лицо. – Он обвинил ее в том, что она изменила Антону с тобой и должна быть за это наказана! Он наказал ее за то, что она спала с тобой! Так кто из нас виноват, что она чуть не погибла?

– Я тебе не верю, – его дыхание срывалось. – Это неправда.

– Правда, – отчеканила она. – Истинная причина – это ее измена.

– Расскажи об этом Орлову, – Мигелю хотелось ее ударить до такой степени, что он сцепил руки за спиной. – Ему будет интересно. Я знаю, ты сейчас к нему помчишься, ведь так? Ты Сержа используешь – уж не знаю в каких там своих целях – но тебе на него плевать! Ты просто хотела сбежать из Москвы и поэтому вышла за него. Но рано или поздно он все равно поймет…

– И что же он поймет? – устало поинтересовалась Катрин.

– Он поймет, какая ты двуличная лживая дрянь, – отчеканил он.

– Зачем ты приехал? – Катрин сделала шаг вперед, и теперь они стояли друг против друга – непримиримые враги.

– Я бы не приехал, – он был снова спокоен и высокомерен. – У меня нет ни малейшего желания видеть твою заносчивую персону. Но Рыков угрожал недвусмысленно, и я, как последний идиот, поехал сюда.

– Ты действительно идиот, – гневно выпалила Катрин. – У меня даже язык не поворачивается сказать тебе – до свидания… Вон!

– Да пошла ты, – скривился Мигель и, не прощаясь, вышел.

…Уже почти целый час Катрин лежала неподвижно на диване, подтянув колени к груди. Она все не могла прийти в себя после визита Мигеля. За что он так ненавидит ее? Ну не может же он на полном серьезе считать ее повинной в случившемся с Анной? Или может? Или он намеренно перекладывает на нее ответственность, потому что как только он признается сам себе, что именно он, толкнувший Анну на измену, виноват и перед ней, и перед Антоном – а перед Антоном прежде всего – в тот самый момент он теоретически должен пустить себе пулю в лоб.

Но проще переложить собственный грех на чужие плечи, например, на нее, Катрин. Конечно, во всей этой истории она вела себя не лучшим образом – ее равнодушие и отстраненность от происходящего на многих производили неприятное впечатление. Но Мигелю не удастся внушить ей чувство вины за то, что произошло с Анной.