5 октября 2012 года, 15.00, Москва

Катрин включила музыкальный центр и под фантасмагории Фалько[164]начала убирать квартиру. После полутора лет отсутствия требовалась, конечно, генеральная уборка, но сейчас Катрин было не до нее. Главное – вытереть пыль, пропылесосить и помыть пол – так, чтобы сделать квартиру мало-мальски пригодной для жилья.

Первым делом она набрала домашний номер мужа. Там никто не ответил, но это ничего не означало – его могло не быть дома. А на мобильный звонить бессмысленно: «Здесь в Абердине льет, как из ведра» – на Gismeteo, наверно, сведения черпает… «Если правда то, что рассказал мне Мигель – а зачем ему врать, – думала Катрин, машинально вытирая и ставя на место статуэтки на комоде, – то мне должно быть страшно. А мне почему-то не страшно… Наверно, я свое отбоялась. Ничего не понимаю. Если Мигель хотел меня напугать, то у него не получилось. Я больше боюсь за Сержа. А боюсь ли я за него? Конечно, Олег, по логике, должен мстить в первую очередь ему. Но мне с трудом в это верится. Скорее, больное воображение снова приведет его ко мне. Лучше, если ко мне. Все же часть вины за смерть Антона – на мне. Если б я тогда не сказала ему…»

Она вздрогнула от звонка городского телефона. Да, она снова стала вздрагивать от резких звуков, но не от страха, а, скорее, оттого, что нервы ее были напряжены до предела неизвестностью и ожиданием.

Даже молчание в телефонной трубке не испугало ее.

– Олег, если это ты… Я знаю, это ты… – Катрин старалась говорить спокойно, и у нее неплохо получилось. – Давай поговорим. Я хочу тебя увидеть. Правда, хочу. Тебе нужна я? Умоляю, не трогай моих близких. Я готова, ты можешь прийти в любой момент. Ты слышишь меня? Олег!..

Короткие гудки оглушили ее, и она со вздохом положила трубку. Катрин не сомневалась – это он. Ей казалось, она узна́ет его даже по молчанию. Память сердобольно упрятала в дальний угол страшный образ, но он упорно возникал перед ней во сне, а наяву не давали забыть о Рыкове розоватые следы от затянувшихся ран на запястьях и ступнях, а еще – затейливый шрам на внутренней стороне бедра – там, где кожа особенно тонкая и нежная. Монограмма размером с половинку игральной карты – Катрин старалась не смотреть на нее, даже принимая душ. А когда все же решалась, все ее тело начинало пылать от болезненного стыда – именно это жгучее, вязкое чувство и было причиной, почему она до сих пор не избавилась от этой гнусной печати. Сама мысль, что ей придется делиться своим позором с кем-то, пусть и пластическим хирургом, была невыносимой. Страшный подарок, присланный ей в Лондон Рыковым, мистическим ударом безжалостно отбросил ее в прошлое. Накачанная мужем успокоительным, она не спала, а лежала в полузабытьи, и перед ней стоял зловещий облик с холодным взглядом, горько кривившимися тонкими губами и неописуемой тоской в голосе.

Но иногда к бурному потоку страха и отвращения прибивался робкий ручеек другого чувства – мгновенная острая жалость к ее мучителю – безнадежно влюбленного в нее и доведенного этой любовью до последней грани отчаяния. А в тот момент, когда Мигель выложил ей страшную правду, она почувствовала облегчение. Что за чудовищная идея, в самом деле, что он погиб из-за нее, из-за неодолимой тяги к ней? Но облегчение было недолгим, и продлилось оно чуть больше часа, ровно до той минуты, когда ей позвонила Анна и сообщила страшную весть о смерти Антона. Презирая себя за сострадание к убийце и садисту, она не спала ночами, вынашивая планы мести. И поэтому, услышав звонок в дверь, она даже не вздрогнула. Мельком глянув в зеркало, висящее в коридоре, она набрала побольше воздуха, посчитала про себя до пяти, чтобы успокоиться. Провела рукой по небрежно заколотым волосам. Какая, впрочем, разница! Она отперла дверь, даже не спросив: «Кто?».

На пороге стоял Орлов. Выглядел он не лучшим образом – испитое лицо заросло щетиной, костюм не первой свежести. От него пахло спиртным, но он не был пьян – скорее, навеселе. Катрин, абсолютно не сомневавшаяся в том, что сейчас увидит Рыкова, растерялась.

– Ты?!.. – только и сумела выдавить она. Тут произошло совсем уж дикое – Орлов схватил ее в охапку и, втолкнув с порога обратно в квартиру, стал жадно целовать, не давая ей не то что протестовать, а просто вздохнуть.

– Катрин, Катрин… – повторял он, прижимая ее к себе с такой силой, словно хотел раздавить. Руки Катрин, как плети, болтались вдоль ее тела, она не могла ни оттолкнуть его, ни обнять, задыхаясь от запаха виски и пота.

– А-а… Андрей, пожалуйста, – голос ее прерывался. – Отпусти меня… Мне нечем дышать…

Он отпустил ее так же резко, как и схватил. Катрин попыталась перевести дух, но сердце продолжало стучать так, что дыхания не хватало. Словно провинившийся ребенок, он боялся встретиться с нею взглядом.

– Прости меня, – прошептал он. – Прости…

– Я давно простила тебя, Андрей, – еле отдышавшись, ответила Катрин. – Неужели ты этого не понял?..

– Давно? – наконец он нашел в себе мужество прямо посмотреть на нее. – Как давно? Вчера? Год назад? Или после того, как вышла замуж за Булгакова? Ты тогда меня простила, чужая жена? Когда поняла, что большего зла ты причинить мне уже не сможешь?

– Опять упреки… – начала Катрин, но он прикрыл ладонью ее губы.

– Я не упрекаю… Я действительно не имею на это никакого права…

– Тогда что ты здесь делаешь? – спросила она.

– Странные вопросы ты задаешь, – его голос чуть дрогнул. – Должен же я увидеть, какой ты стала. С другим мужчиной.

– И какой?.. – в вопросе Катрин не было ни кокетства, ни издевки, только усталость – после долгого перелета и стояния в пробке в такси из аэропорта она вынуждена объясняться со своим бывшим любовником, а он, судя по всему, настроен на длительное выяснение отношений.

– Ты не изменилась. Все та же Катрин, которую я любил…

Катрин покачала головой:

– Нет. Я совсем другая теперь.

– Другая? – Орлов чуть отступил и демонстративно оглядел ее с головы до ног. – Н-да. Действительно. Что-то в тебе изменилось. Но счастливой ты не выглядишь.

Катрин покоробили его слова.

– Слишком страшные события творятся вокруг, чтобы выглядеть счастливой. Ты же знаешь о смерти Антона?

– Знаю, – его ответ прозвучал почти равнодушно. – Мне сообщил Кортес. Ты приехала из-за него?

Катрин с досадой поморщилась: «Из-за кого это – «из-за него»? Что за манера выражаться двусмысленно?»

– Я приехала, потому что Сергей вернулся в Москву, – твердо заявила Катрин.

– И, разумеется, из-за похорон тоже.

– Вслед за Булгаковым? – губы Орлова подернула так хорошо знакомая Катрин ироничная усмешка. – Декабристка ты наша. Ну и как тебе с ним живется?

– Смени тон, – потребовала она. – Да будет тебе известно, я счастлива. И если б не гибель Антона…