– Нам нужны деньги. Сейчас. У вас две минуты.

Ничего не остается, как заорать как последний психопат. Я размахиваю пушкой и матерюсь. В реальной жизни меня бы уже кто-нибудь пристрелил. Предполагаю, что Верена. Но это кино, и я продолжаю орать, пока женщина суетится и вздрагивает. Я так кричу, что несчастная женщина уже начинает плакать. Хочу остановиться, но в какой-то момент понимаю, что просто не могу.

Останавливает меня только поднятая вверх рука Виктора. Все. Конец игры.

– Простите, – говорю я женщине. Сгибаюсь и роняю руки на колени. Я пытаюсь отдышаться, а она, похоже, изо всех сил старается не расплакаться.

– Что?

– Простите, – повторяю я.

– Какой ужас! – всхлипывает она. – Я только сейчас поняла, что все это не по-настоящему.

Мы еще долго снимаем что-то, но у нас уже есть основа для видео. Когда в отделение заходит женщина в полицейской форме, я мысленно прощаюсь с жизнью. Вопреки ожиданиям, она улыбается нам самой лучезарной улыбкой на свете. Увидев Виктора с камерой, она машет рукой, будто передает привет друзьям и родственников.

– Кино? – спрашивает она. – Вам нужна какая-нибудь помощь?

– Вообще-то, да, – подает голос Виктор. – У нас нет финала. Нужна погоня.

– Вряд ли, – улыбка тут же гаснет на ее лице. – У нас вся полиция на велосипедах. Такая погоня только для комедии подойдет.

– А у нас не фильм ужасов, – успокаивает ее Виктор. – Подождите нас здесь минут пятнадцать, ладно? – просит он.

Я выхожу первым. Верена выходит следом за мной.

– Мы же свалим отсюда прямо сейчас, я правильно вас понял?

– У нас правда нет финала, – отвечает Виктор и щурится от слишком яркого солнца. Перед нами уже оживленная и наполненная туристами площадь. Кафе работают вовсю. Чуть поодаль виднеется тихая улица, которая выводит к каналу. Верена заходит за угол и начинает что-то рассматривать. Виктор вдруг подрывается с места и бесцеремонно дотрагивается до гривы ее волос. Она вздрагивает и чуть не падает со ступеньки. Я отвожу его руку в сторону.

– Просто хотел посмотреть, что там написано, – говорит Виктор, указывая на часть открывшейся татуировки, и обиженно отходит.

– «Пусть мосты, которые я сжигаю, освещают мне путь». Это вроде как мантра у Бонни такая была. Она засыпала и просыпалась с этой фразой.

– Об этом к психиатру, – останавливает меня Виктор. – Повтори.

Подавляю желание врезать ему и повторяю фразу.

– Так, может, пора поджечь какой-нибудь мост? Тут их много, – заявляет Виктор. Он говорит это на полном серьезе.

– Я бы никогда не поверил, что такое видео можно снять в режиме реального времени.

– Те, кто смотрят ролики про Верену и Микки, уже привыкли узнавать о нас из новостей. Им не придет в голову не поверить в то, что происходит на экране, – говорит Верена.

– А когда кто-нибудь из массовки расскажет о том, как это снимали? – спрашиваю ее.

– Тогда уже все будет по-другому, – отвечает она.

Видео с ограблением заканчивается тем, что охранник и женщина в полицейской форме пытаются нас задержать. Я открываю дверь с ноги, и мы бежим ровно до моста. Эту часть Виктор точно немного ускорит. В кадре все шевелятся, как полудохлые мухи. Возле моста стоит черный мини-купер. Рядом с машиной канистра. Добежав до моста, Верена задевает канистру. Оттуда выливается жидкость и тут же воспламеняется. И вот уже мир превращается в пылающий костер, мы сбегаем с горящего моста, почти как в «Отчаянном».

Не стоит готовить такие трюки, просмотрев только половину видеоурока какого-то каскадера. Там во второй части говорилось про непредвиденные обстоятельства, но у нас нет времени на все сорок минут урока. Вместо них мы смотрим нужные кадры из «Отчаянного». Женщина в полицейской форме (она представилась, но голландские имена невозможно запомнить, или это вообще была фамилия?), кассирша из банка, администратор, охранник, массовка – все они смотрят кадры из «Отчаянного».

– И вы хотите так же? – ошеломленно спрашивает кассирша.

– Хотим, но вряд ли получится, – откликается Виктор. – Это графика.

– А вы хотите повторить? – все еще не верит в увиденное кассирша. Полицейская вообще молчит и с тревогой поглядывает на свой велосипед.

От входа в банк до изогнутого мостика через канал ровно сорок пять шагов. Владелец мини-купера возле моста даже не представляет, что сейчас может случиться с его машиной. Виктор находит где-то канистру бензина. Поливаем горючей жидкостью ровно половину моста. Отчерчиваем «линию безопасности». Заливаем в канистру воду. По плану мы должны добежать до моста, опрокинуть канистру, в этот момент кто-то из массовки кинет пару подожженных бумажек, чтобы половина моста загорелась, ровно пока мы с Вереной бежим. Огонь должен быть ровно за нами. Он отделит нас от полицейской с охранником, и мы благополучно скроемся. Долго выбираем угол для съемки.

Все идет по плану до тех пор, пока я не вижу пару горящих искр в волосах Верены. Еще одна попадает на мою куртку. Ее я не вижу. Падаю на Верену, пытаясь защитить ее от огня, и понимаю, что на мне горит уже вся куртка. Вижу парня из массовки, который начинает изо всех сил колотить по нам какой-то тряпкой. Когда он сбивает огонь, я в таком бешенстве, что даже не чувствую ожогов. Я просто хочу убить Виктора.

– Ты как? – спрашивает Верена. Она кашляет от гари и дыма.

– Лучше не бывает, – бросаю я и начинаю орать на Виктора. Пытаюсь его ударить, но женщина-полицейский останавливает меня.

– Нельзя так трюки ставить!

– Я вас понимаю, сэр, но вы в общественном месте, – сдержанно говорит она. По ее тону понятно, что мы доставили ей слишком много проблем. Пора уходить. Как можно скорее. Выкидываю остатки куртки в урну и беру Верену за руку.

Пока Виктор благодарит всех за помощь, мы с Вереной идем вниз по улице. Дома здесь построены прямо по границе канала. Одна их стена утопает в воде. Видим небольшой балкон, принадлежащий одному из кафе. Он настолько низко, что его пол чуть ли не касается воды. Идем туда. Спрашиваем, где туалет. Только сейчас замечаю, что она хромает.

– Покажи ногу, – требую я.

– Зачем? – Она краснеет. Вроде как я застукал ее за чем-то неприличным.

– Покажи ногу, – повторяю я, не обращая внимания на ноющий ожог на руке. Ничего страшного. Маслом могло и сильней ошпарить. Но боль все равно дикая. Не выдерживаю и с силой усаживаю ее на диван. Присаживаюсь и вижу, что ее кеды… приварились к ноге. Пластмасса расплавилась и впилась в кожу. Кое-где на подошве виднеются дырки. Оттуда выглядывает красная от ожога кожа. – Ты сказать не могла?! – ору я.

Верена Вибек не могла сказать о том, что она обожглась, что ей страшно или больно, не могла снять линзы и показать свои настоящие глаза. Не знаю, почему. Боялась? Когда ей требовалась помощь, она просто делала шаг назад. И не имеет значения, что на одной ноге. Мне кажется, она в этот момент хотела отпрыгнуть.