– С нами Бог и Екатерина! Братцы, за мною!

Историк пишет: «Порыв казаков, а также пришедшее подкрепление из одного батальона Бугских егерей, который Кутузов послал, узнав о трудном положении соседей, решили дело: неприятель повсюду оттеснен, часть колонны идет направо в помощь бригадиру Орлову, а другая часть по лощине проникает через город до самого берега реки и вступает в связь с десантными войсками генерал-майора Арсеньева».

Со стороны реки крепость атаковали десантные войска де Рибаса. В первой линии в ста лодках николаевские морские гренадеры, алексопольские мушкетеры и днепровские гренадеры и бугские егеря, во второй линии – донские и черноморские казаки. Бывшие запорожцы идти в первой линии отказались, вежливо уступив эту честь русским солдатам. Впоследствии они будут драться храбро, но эта «робость» степных лыцарей в истории останется…

За лодками двигалась остальная флотилия, прикрывая атаковавших огнем из всех пушек. Едва началось движение, турки начали ответный огонь, но в темноте добились не многого. На подходе к берегу пришлось буквально продираться через обломки сожженных ранее турецких судов.

– Кажись, что-то мы перестарались! – смеялись флотильские. – Надо было бы поменьше турок топить, глядишь, и сейчас полегшее бы было!

Около 7 часов утра, когда по всей линии крепости уже шел бой, началась высадка войск. Высаживались прямо под стены. Турки, по своему обыкновению, отчаянно контратаковали. Сераскир бросил одновременно в бой до десяти тысяч воинов. Но турок отбили ядрами и штыками.

1-я колонна генерал-майора Арсеньева высадилась довольно успешно и сразу пошла на приступ. Батальон херсонских гренадер под командой брата екатерининского фаворита флигель-адъютанта Валериана Зубова атаковал крутой кавальер и овладел им. Защищавших укрепление турок опрокинули штыками, но и сами потеряли две трети людей. Отряды подполковника Скарабелли и полковника Митусова в то же время также овладели лежавшими перед ними укреплениями, а батальон лифляндских егерей графа Рожера Дама занял батарею, которая обстреливала берег. Удачно высадись и успешно атаковали батареи казаки полковника Головатого, а также 2-я колонна бригадира Чепеги.

Тем временем 3-я колонна бригадира Маркова, спустившись на лодках несколько ниже по течению, высадилась у западной оконечности крепости. Под картечным огнем с Табии выскочивший на берег одним из первых принц де Линь был ранен в колено, а бригадир Марков пулей в ногу в ту минуту, когда приказывал унести принца. Колонну возглавил однорукий Эммануил де Рибас и овладел противостоящими ему батареями. Часть колонны, под начальством молодого герцога Фронсака, заблудилась в темноте и утреннем тумане. Не зная, куда ему идти, герцог почел за лучшее броситься туда, где стреляют. Его днепровские гренадеры взобрались на вал и там, к своему удивлению, встретили екатеринославских егерей Ласси.

К этому времени колонна Ласси, окончательно сломив сопротивление турок на валу, уже спускалась в город. Впереди чернели узкие темные улицы, за которые еще предстояло сражаться. Сам Ласси кричал солдатам, чтобы те не тратили порох на бесполезную пальбу в тумане, а лучше работали штыками.

Между тем наступавший рассвет рассеял туман. Открывшаяся картина была жуткой: повсюду горы и горы трупов, кровь, текущая целыми ручьями. Но предаваться стенаниям было некогда! Крепостной вал был повсеместно взят, турки вытеснены с крепостных верков в город. Но они все еще были сильнее по численности штурмующих и сдаваться явно не собирались, а это значило, что битва за Измаил еще не кончена. Она просто вступила в новую фазу, причем, может быть, еще более кровавую, чем предыдущая.

Не теряя времени, Суворов подтягивал резервы. По приказанию генерал-поручика Потемкина, казаки открыли Бросские ворота, через которые в город вошли три эскадрона Северского полка полковника Меллина, а в Хотинские ворота, которые отворили мушкетеры полковника Золотухина, были введены полторы сотни гренадер премьер-майора Островского. А через Бендерские ворота уже ворвались в Измаил воронежские гусары и севские карабинеры полковника Волкова, который лично отваливал подпиравшие ворота камни. Но карабинерам с гусарами разгуляться пока особо не дали. Суворов настрого запретил коннице идти внутрь города, пока пехота штыками не очистит ей путь.

Возникла небольшая передышка, и наши, и турки переводили дух перед тем, как схватиться уже в последней схватке.

* * *

Спускаясь со стен в город, солдаты выстраивались в колонны, переводили дух и жадно пили из фляжек воду. Но вот передышка закончилась.

– Ружья на руку! Вперед марш! – скомандовали офицеры, обнажив залитые кровью шпаги.

Грянула полковая музыка, и колонны дружно двинулись по чернеющим улицам к центру города. Справа Павел Потемкин, с севера казаки, слева Кутузов, со стороны Дуная де Рибас. Едва углубились в первую махалю, сразу пошли баррикады и начались бешеные контратаки. Турки сопротивлялись отчаянно. Они не только дрались на улицах, но палили из окон и даже прыгали с кинжалами на проходящих внизу солдат. Наравне с мужчинами дрались женщины и подростки. Солдаты катили впереди себя легкие орудия и очищали улицы от противника ближней картечью.

Историк писал: «Ожесточенное сопротивление продолжалось до 11 часов утра. Узкие улицы были полны защитников, из всех домов производилась стрельба, во всех более обширных зданиях сильные толпы засели как бы в укреплениях, на всех площадях был неприятель. Сколько улиц, – столько отдельных отрядов и битв; в узких переулках сопротивление еще сильнее. Почти каждый дом приходится брать с бою. Врагами являются не только мужчины, но и женщины, которые с ножами и кинжалами в руках бросаются на русских, как бы в отчаянии ища смерти; они скоро находят ее. Горящие крыши домов падают; нередко люди проваливаются в погреба; несколько тысяч лошадей, выскочивших из горящих конюшен, в бешенстве мчались по улицам и увеличивали смятение».

Около полудня колонна Ласси первой пробилась к центру города. Здесь наши наткнулись на тысячу крымских татар, вооруженных длинными пиками и засевших за стенами армянского монастыря. Во главе татар храбрый чингизид Максуд-Гирей. Татары защищались яростно. Только когда екатеринославские и белорусские егеря выломали ворота и перебили большую часть оборонявшихся, Максуд-Гирей сдался с тремя сотнями еще остававшихся в живых.

Досталось и казакам Орлова и Платова. На одной из площадей их внезапно окружила огромная толпа турок и начала быстро теснить. Положение спас подоспевший батальон Бугских егерей. Дружный залп, а потом штыковой удар разогнал нападавших.

К часу пополудни большинство колонн добивало противника уже в самом центре. Измаил был в наших руках, несмотря на то, что янычары, запершись в постоялых дворах и казармах, сдаваться пока не собирались.

Последнюю отчаянную попытку выбить россиян из города предпринял около полудня победитель австрийцев при Журже храбрый Каплан-Гирей. Под свое начало он собрал несколько тысяч конных и пеших татар и турок. Впереди встали янычары. Чорбаши-суповары вынесли вперед главные янычарсие святыни – начищенные медные котлы. Байрак-тары подняли свои бунчуки, увенчанные хвостами кобылиц. Сотники-чавуши встали во главе рядовых йолдашей, сжимавших в руках кривые ятаганы. Мехтер-баши-ага построил оркестрантов в синих шапках. Ударили литавры, запели зурны, барабанщики ударили в барабаны палками с заячьими лапками. Боевой янычарский марш призывал к последнему бою.