Я кивнул.

— Каким образом?

— Там в сотне ярдов отсюда пара разбила лагерь. Они согласились подвезти меня до Хелены.

— Как ты им объяснил свои раны?

— Свалился с велосипеда.

— Очередное вранье. А когда доберешься до Хелены?

— Я исчезну.

— И ты именно этого хочешь?

— У меня нет выбора. Полицейские…

— Ты ведь умер, забыл? Откуда они узнают?

— От тебя.

Долгое молчание. Его нарушил я:

— Ты ведь им расскажешь, верно?

Она смотрела в пол.

— Не знаю.

Снова молчание. На этот раз она заговорила первой.

— Мне пора ехать, — сказала она. — Я не могу здесь оставаться.

— Ты вернешься? — спросил я.

— Я не уверена, — призналась она. — Ты уедешь сегодня?

— Мне бы не хотелось.

Она пожала плечами:

— Тебе решать, Гар… — Она замолчала, потом сказала: — Я даже не знаю, как теперь тебя называть.

Она повернулась и вышла. Через несколько секунд я услышал, как хлопнула дверца ее машины, заработал мотор — машина уехала. Я снова лег на постель. Прошло полчаса. Затем послышался стук в дверь. Заглянул Хауи:

— Готовы отправляться?

— Моя подруга только что приезжала.

— Да, я видел машину.

— В общем, она вернется позже, так что, думаю, вам не придется меня подвозить.

— Как ваше колено?

— Пройдет, — сказал я. — Все равно спасибо.

Когда я услышал, что ботаники уехали, я встал. Нагрел воды для ванны. Полежал там час. Затем хромая выбрался на берег озера и посмотрел, как садится солнце. Зажег лампу в домике, сварил макароны, заправил их томатным соусом. Выпил бутылку вина. И хотя я всерьез ожидал, что это будет моя последняя ночь на свободе, я испытывал странное спокойствие. Я исповедался. Теперь тайна была не только моей. Я всегда буду испытывать чувство вины и стыда. Но, по крайней мере, я сбросил со своих плеч груз вранья. И я хорошо спал.

В десять утра на следующее утро я услышал, как подъехала машина. Я сел на краю кровати и ждал, когда войдут полицейские. Но Анна появилась одна.

— Ты не уехал, — констатировала она.

— Нет.

— Почему?

— Из-за тебя.

— Понятно.

— Ты не пошла в полицию, — заметил я.

— Нет.

— Почему?

Она пожала плечами.

— Тебя завтра хоронят, — сказала она. — Патологоанатом выдал тело. Они не нашли никаких твоих родственников на востоке, поэтому ты останешься в Монтане.

— Ты пойдешь на похороны?

— Разумеется. И Бет тоже. Она все еще в городе.

— Кто же присматривает за детьми? — сразу же спросил я.

Анна вздохнула:

— Ее сестра Люси. Бет показывала мне фотографию. Чудесные мальчики.

— Да, — сказал я, — это так.

— Бет в растрепанных чувствах. Сначала Бен, потом Гари. Или в другой последовательности? Так или иначе, мы вчера с ней у нее в гостинице выпили, после того как Эллиот пошел спать. Она мне немного рассказала о своем романе с Гари. И о браке с тобой. Знаешь, о чем я подумала, когда она закончила? Я бы никогда не спуталась с Гари… и я бы никогда не вышла замуж за того Бена… — Она покачала головой и посмотрела мне прямо в глаза. — Я беременна. И я оставляю ребенка.

Я попытался дотронуться до нее, обнять, но она меня оттолкнула.

— Я повторю то, что только что сказала я беременна, я оставляю этого ребенка. Но это не значит, что я оставляю тебя. — Она двинулась к двери. — Я вернусь через несколько дней. После твоих похорон. Если ты все еще будешь здесь, мы поговорим.

Она вернулась во вторник вечером. Привезла груду журналов и газет.

— О тебе много писали, — сказала она.

В «Монтанан» я увидел снимки с похорон на полполосы и редакторскую статью Стю Симмонса, горюющего о том, что потерял меня. «Нью-Йорк таймс» опубликовала рассказ о Гари Саммерсе в десять абзацев в разделе «Национальные новости». То же самое сделали «Лос-Анджелес таймс», «Чикаго трибьюн», «Бостон глоуб» и «Сан-Франциско икзэминер».

— Если верить Джуди, телефон в галерее просто разрывается, — сказала Анна. — Она сообщила, что кому-то из штатных работников «Ньюйоркер» поручили написать о тебе длинную статью. Похоже, «Рэндом Хаус» готов заплатить 70 тысяч за книгу «Лица Монтаны». Еще звонили агенты из Голливуда. Они полагают, что твоя жизнь и трагическая смерть может послужить хорошей основой для фильма. Один из них даже позвонил от имени Роберта Редфорда. Понимаешь, у него тоже бзик насчет Монтаны…

Я оттолкнул газеты. Она знала, о чем я думаю.

— Ты ведь так и не изменил его завещание, верно? — спросила Анна.

— Нет, — ответил я, — не изменил.

— Это ведь то, чем ты занимался, — составлял завещания?

— Да, такая была у меня работа.

— И кому все достанется после его смерти?

— Колледжу Бард.

— Они получат все?

— Ну да, все целиком. Дом в Нью-Кройдоне. Трастовый фонд. Все будущие роялти, за исключением, разумеется, того, что отойдет в качестве комиссии Джуди. Она хорошо поживится.

— Здорово, — сказала Анна. — Просто блеск.

— Я не думал, что умру так быстро.

— Это уж точно.

Она протянула мне большой пакет:

— Я заехала в «К-Март» по дороге сюда и купила тебе кой-какую одежду.

— Спасибо.

— Мэг Гринвуд попросила меня помочь ей завтра убраться в твоей квартире. Я собираюсь отдать все Армии спасения, если ты не возражаешь.

— Как насчет моих фотографий?

— Похоже, Джуди считает, что она имеет право на все негативы. Это так?

— Наверное. Мы ведь подписали контракт…

— Тогда забудь о фотографиях.

— Ты не могла бы сохранить ноутбук?

— Почему бы и нет?

— Тогда как только принесешь его домой, сотри все с жесткого диска. Там есть…

— Улики?

— Да.

— Ты просишь меня стать твоей сообщницей.

— Тебе все еще никто не мешает обратиться в полицию.

— Да, — сказала она, — разумеется. Ты что-нибудь еще хочешь из квартиры?

— Пишущую машинку Руди. Я практически уверен, что он ее там оставил.

— Зачем она тебе?