В то время когда происходила эта беседа, средства массовой информации сообщили о раскрытии убийства Клермон-Брассера. Эффект был подобен разорвавшейся бомбе. Многие высказывали мысль, что у братьев-разбойников мог быть покровитель, благодаря которому они долго оставались вне подозрения. Но копнуть поглубже никто не захотел. Как и вникнуть в обстоятельства ареста юного Мохаммеда. Несколько дней эта история будет оживленно обсуждаться, а потом канет в пропасть забвения, темную, как Уазонский колодец, куда чуть не свалился Иппо.

Адамберг рассеянно слушал новости по маленькому, покрытому пылью радиоприемнику Лео: все это, разумеется, гнусно, но другого и ожидать не следовало. Он уже сходил за покупками, сварил протертый овощной суп. Легкий ужин, как раз для человека, только сегодня вышедшего из больницы. Впрочем, он думал, что сама Лео предпочла бы куда более сытный, даже обильный ужин. Если он не ошибался, вечер должен был закончиться стаканом кальвадоса и сигарой. Адамберг выключил приемник и развел в камине огонь, чтобы протопить комнату к приезду хозяйки. С арестом убийцы жара прекратилась, и в измученном Ордебеке настала обычная, то есть очень прохладная, летняя погода.

Месяц с лишним спустя, в среду, курьер доставил в Контору объемистый ящик с двумя ручками. Посылку, за которую расписался Данглар, пропустили через детектор. Досмотр показал, что в ящике, плотно набитом древесной стружкой, находится предмет прямоугольной формы, прикрытый сверху и снизу досками. Курьер поднял ящик и бережно поставил на стол Адамберга. Данглар сразу понял, что́ в посылке. Он пожирал ее взглядом, даже погладил шершавую поверхность ящика, но не решился снять крышку. От мысли, что здесь, на расстоянии нескольких сантиметров, лежит картина школы Клуэ, у него кружилась голова. Когда Адамберг пришел на работу, Данглар встал у него на пути.

— Вам посылка, лежит на столе в кабинете.

— Хорошо, Данглар.

— Думаю, это Клуэ.

— Что?

— Картина из собрания графа. Школа Клуэ. Драгоценность, чудо, радость жизни.

— Хорошо, Данглар, — повторил Адамберг, заметивший, что майор раскраснелся, а на лбу у него выступил пот.

Несомненно, Данглар уже давно с лихорадочным нетерпением ждал его прихода. А сам он напрочь забыл о картине, которую пообещал ему граф во время их беседы в библиотеке замка.

— Давно принесли?

— Уже почти два часа.

— Я был у Жюльена Тюило. У них там чемпионат по кроссвордам второго уровня.

Адамберг без особых предосторожностей вскрыл ящик и начал голыми руками выгребать из него стружку. Данглар забеспокоился:

— Только не повредите ее, черт побери! Вы не понимаете, с чем имеете дело.

Обещанная картина лежала перед ними. Адамберг вложил ее в инстинктивно протянутые руки Данглара и, глядя на счастливую улыбку майора, невольно улыбнулся сам. Комиссар не видел улыбки Данглара с тех пор, как вовлек его в борьбу с Адским Воинством.

— Поручаю ее вашим заботам, Данглар.

— Нет! — почти закричал испуганный майор.

— Я так хочу. Я неотесанный парень из горной деревни, вечно витающий в облаках, и более того — невежда, как мне дал понять Эмери. Так оно и есть. Возьмите ее к себе, у вас ей будет лучше, уютнее. Она должна быть рядом с вами, смотрите, она сама прыгнула вам в руки.

Данглар, склонив голову, смотрел на картину. Он не мог произнести ни слова, и Адамбергу показалось, что он сейчас заплачет. Обостренная чувствительность Данглара иногда возносила его до вершин благородства, недостижимых для Адамберга, а иногда толкала на низости, как на станции в Сернэ.

Помимо картины — а комиссар прекрасно понимал, что получил бесценный подарок, — граф еще прислал приглашение на свое бракосочетание с мадемуазель Леоной Мари Поммеро, имеющее быть пятью неделями позднее в ордебекской церкви. Адамберг обвел толстым синим фломастером дату на настенном календаре и послал воздушный поцелуй старой Лео. Он непременно поставил бы в известность доктора из Флери, но было очевидно: даже если граф пустит в ход все свои связи, врачу не разрешат присутствовать на торжестве той, кого он вернул к жизни. Для этого потребовалась бы поистине безграничная власть, какой обладают только Клермоны и им подобные, засевшие в неприступных крепостях: стоило Адамбергу прорыть в одну из таких крепостей крысиную нору, как тысячи услужливых рук принялись потихоньку заделывать ее, скрывать подлости, убирать пособников, заметать следы.

Прошло еще три недели и пять дней. И вот однажды утром Эльбо снова появился на подоконнике в кухне. Встреча была радостной, приветствия — бурными. Голубь поклевал руки Кромсу и Адамбергу, сделал несколько кругов по столу, долго ворковал, рассказывая о своих приключениях на воле. Час спустя он улетел, провожаемый двумя задумчивыми, затуманенными взглядами — Адамберга и его сына.

Рассказ о том, как Гошлен, священник из Бонваля, повстречался с Адским Воинством, приводится в хронике Ордерика Виталя, написанной в XII веке. Он достаточно известен, и на него можно найти не одну ссылку в Интернете. Средневековые тексты, которые цитируются в романе, взяты из книги Клода Лекутэ «Призраки и привидения в Средние века» (Париж, 1886).