их силы. На предложение о сдаче поповцы прислали своих парламентеров во главе с адъютантом Попова, которые заявили, что не сдадутся и будут сражаться до последнего. Тогда большевики, подведя скрытно орудия на 200 шагов, около половины двенадцатого дня начали обстрел дома гранатами. После того как в штабе восставших стала очевидна бесперспективность дальнейшего сопротивления, Ю.В. Саблин и Попов руководили отступлением своих частей от помещения штаба к Москве-Рогожской, а оттуда по Владимирскому шоссе, оказывая вооруженное сопротивление советским войскам.

К 2 часам ночи 7 июля левые эсеры были окружены советскими частями, утром перешедшими в наступление. Когда загремели пушки и первый снаряд попал в их штаб, весь ЦК левых эсеров обратился в бегство, переодевшись в гражданское платье. «Подлые трусы и изменники убегают», – кричали им арестованные.

С каждым новым выстрелом оставалось все меньше матросов. После разрушения здания штаба снаряды стали попадать в дом, в котором находились арестованные. Из сочувствующих им финнов и других они организовали себе охрану и перешли с ними в мастерскую. Во время перехода они обратились к собравшимся там солдатам со словами: как не стыдно им поддерживать изменников революции. В ответ Саблин, ругаясь, стал угрожать солдатам, приказав занять свои посты. Но солдаты в мастерской передали арестованным оружие и гранаты. Мятежники взяли лошадей и пушки без замков, вынутых сочувствующими Дзержинскому солдатами, и ушли к Курскому вокзалу. Нерешительность левых эсеров, не сделавших никаких попыток арестовать правительство большевиков и делегатов V съезда Советов, привела к провалу мятежа. Около 300 мятежников захвачено в плен. 8 июля 1918 г. 13 активных участников мятежа, в том числе и Александрович, по постановлению ВЧК – расстреляны. 27 ноября 1918 г. Верховный революционный трибунал приговорил к расстрелу успевшего скрыться Попова и заочно к тюремному заключению на различные сроки 9 членов ЦК левых эсеров[629].

7 июля 1918 г. партия левых эсеров была полностью разгромлена, ей уже не суждено было ни возродиться, ни полностью легализоваться. Каинова печать заговорщиков и мятежников легла на бывших союзников большевиков. Их изгоняли из советов и профсоюзов: если до мятежа в губернских советах было до 20—30 % левых эсеров, то к концу 1918 г. лишь 1 %[630]. Им не помогли вооруженные выступления сторонников в других городах. Но если в Москве мятеж был подавлен в течение суток, то большие трудности части ВЧК и Красной армии встретили в Ярославле, Муроме, Владимире, Ростове, Рыбинске и Елатьме.

Восстание в Ярославле подготовила подпольная организация офицеров во главе с А.П. Перхуровым, направленная «Союзом защиты родины и свободы» Савинковым из Москвы. Оно являлось частью общего плана антисоветских мятежей в городах Верхней Волги, поднятых с целью создания единого фронта с интервентами с Севера и с белочехами в Среднем Поволжье, а затем наступления на Москву и свержения советской власти.

Мятеж начался в ночь на 6 июля. 106 заговорщиков, к которым присоединилась часть населения, обезоружили милиционеров, захватили арсенал с оружием, почту, телеграф, банк, центральную часть города, арестовали более 200 коммунистов. Перхуров объявил себя «главнокомандующим Ярославской губернии» и командующим группой войск «Северной добровольческой армии». Мятежники провозгласили необходимость созыва Народного Учредительного собрания. В городе начался белый террор.

Мятежники рассчитывали на поддержку Антанты, но она с помощью запоздала. Антисоветские мятежи не имели успеха и были подавлены в Рыбинске 8 июля, в Муроме 9 июля 1918 г. Ожесточенные бои за Ярославль шли 17 дней, с 6 по 21 июля.

Во время подавления восстания проведена фильтрация населения. Судьба сдавшихся повстанцев была трагична. Они сдались находившейся в Ярославле немецкой комиссии по репатриации военнопленных, но немцы передали их большевикам. Следственная комиссия, направленная Дзержинским, за 5 дней (24—28 июля) расстреляла 428 человек[631].

Восстание левых эсеров в Москве и приволжских городах имело резонанс и в Поволжье. Главком Восточного фронта левый эсер Муравьев хотя и призвал 9 июля 1918 г. в своём приказе войска «к исполнению своего революционного долга», но на следующий день переехал из Казани, где находился штаб фронта, в Симбирск с отрядом около тысячи человек. Мятежники заняли почту, телеграф и радиостанцию, выключили телефоны, окружили здания исполкома и штаба Симбирской группы войск, арестовали ряд советских и партийных работников, в том числе командующего 1-й армией М.Н. Тухачевского. Назвав себя «главкомом армии», Муравьев радиограммой призвал все силы белогвардейцев и интервентов, от Самары до Владивостока, начать наступление на Москву, телеграфировав в СНК, германскому посольству и командованию Чехословацкого корпуса об объявлении войны Германии. В то же время призвал добиваться поддержки местного совета, приказав «войскам своего фронта перестроиться фронтом на запад и двигаться на Москву»[632].

СНК декретом от 11 июля 1918 г. объявил Муравьева вне закона. Войска фронта не поддержали мятеж. При аресте 11 июля Муравьев оказал вооруженное сопротивление и был убит.

Для изучения всех обстоятельств левоэсеровских мятежей Советское правительство создало Особую следственную комиссию под председательством П. Стучки. 7 июля 1918 г. Дзержинский обратился в СНК с просьбой об освобождении его с поста председателя ВЧК: «Ввиду того, что я являюсь, несомненно, одним из главных свидетелей по делу об убийстве германского посланника графа Мирбаха, я не считаю для себя возможным оставаться больше во Всероссийской Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и пр. в качестве ее председателя, равно как и вообще принимать какое-либо участие в комиссии. Я прошу Совет Народных Комиссаров освободить меня от работы в комиссии»[633].

СНК удовлетворил просьбу Дзержинского, оставив его членом Коллегии ВЧК. Председателем комиссии назначен Я.Х. Петерс. В отдельных случаях Дзержинский принимал участие в следствии по левоэсеровскому мятежу. В частности, он вел разбирательство дела морского офицера С.С. Карцева, арестованного ВЧК по подозрению в связях с левыми эсерами. И 9 июля 1918 г. после беседы с Карцевым написал справку в ВЧК: «Сим удостоверяю, что тов. Карцев Сергей Сергеевич пришел ко мне как к председателю Вс. Чр. комиссии с докладом о контрреволюционерах, дезорганизующих военные наши силы в Петрограде. Доклад этот у меня, копии переданы тов. Троцкому и Урицкому. С Aлександровичем тов. С. Карцев познакомился как с товарищем председателя ВЧК, раньше с ним знаком не был. Тов. Карцев явился ко мне по поручению тов. Юренева… С моей стороны препятствий к возвращению тов. С. Карцеву оружия не имеется»[634].

В начале октября 1918 г. Дзержинский выехал в Швейцарию по настойчивому совету Я.М. Свердлова на отдых и для свидания с семьей, которую не видел около восьми лет. Возможно, была еще какая-то тайная цель: он посетил Берлин, встречался с немецкими коммунистами. Перед выездом