Я не читал тогда, конечно, этот маленький шедевр Пушкина, но сейчас, вспоминая свои походы в сейф, думаю, что и в моей душе была какая-то толика того страстного влечения, которое целиком заполняло душу старого скряги – «скупого рыцаря». Ведь не зря же я до сих пор так живо помню, как откидываю металлическую крышку своего «верного сундука», нетерпеливой рукой снимаю лежащие сверху документы – трудовые книжки, аттестаты, метрики… Вот блеснули, наконец, в уголочке, на дне ящика, простенькие золотые украшения: колечки, цепочка, браслетик… Ну, эти-то безделушки вызывали у меня только вздох сожаления: когда уезжали, немало денег в них зря вбухали. Думали, на первых порах сможем на это золотишко жить. А оказалось, что в Штатах ничего оно не стоит, это не более, чем «скрап», а по-русски говоря – утиль, мусор. Но рядом со «скрапом» имелось кое-что получше: всё дно ящика было устлано аккуратными пачками зеленых. Полюбовавшись ими, так же аккуратно уложив то, что принес сегодня, беру в руки одну из пачек, снимаю с неё резинку и начинаю пересчитывать сотенные купюры. Каждый раз так делаю, не могу удержаться. Новенькие, они так приятно шуршат…

К счастью, железный «сундучок» не превратил меня в «скупого рыцаря». Деньги необходимы были для жизни, мы их брали понемногу, по мере надобности.

* * *

И вот однажды я пришёл в «пещеру», чтобы совсем опустошить «сундук».

Идея купить квартиру родилась у отца. Шёл четвертый год нашей жизни в Америке. Самое трудное время, о котором отец говаривал: «На ноги мы поднимались с зада», осталось позади. Теперь, утверждал он, пора этими ногами делать решительные шаги, и первым должна стать покупка квартиры.

Всерьез об этом заговорили, когда из менеджмента прислали новый договор на продление аренды квартиры. Выяснилось, что оплату повышают.

– Безобразие! На шестнадцать процентов! – Кричал, стуча пальцем по бумаге, отец. – Значит, драть будут… Э-э-э… Пятьсот двадцать два в месяц! А через три года? А через шесть лет сколько будем платить?

Это «будем платить» в устах отца звучало, мягко говоря, странно: он в семейных расходах участия по-прежнему не принимал. Спасибо, что хоть озабочен был их ростом. Надбавка платы за аренду оказалась довольно большой. Нам, выходцам из Советского Союза, стоимость жилья в Америке вообще казалась чудовищно высокой, никак мы не могли к таким расценкам привыкнуть! А они всё увеличивались.

У отца среди клиентов к этому времени появилось уже немало друзей, в том числе американцев. Сапожная мастерская стала для них чем-то вроде клуба, где обсуждались различные житейские проблемы. Так вот, эти друзья предсказывали: начинается большой рост цен, в том числе и на недвижимость. Бессмысленно при такой ситуации вкладывать деньги в чужую квартиру, убеждали они отца. Надо, пока это ещё доступно, поскорее покупать собственную.

«Вы поглядите, что за чудо наш Парквей Виллидж! Дома утопают в зелени, у каждой квартиры – свой выход на улицу… Это вам не билдинги в вашем дешёвом комплексе!» – Такие примерно речи вела постоянная клиентка отца миссис Глассман, расхваливая свой жилой комплекс. Действительно, Парквей Виллидж даже среди соседних зеленых улочек казался оазисом в пустыне, притом оазисом очень комфортабельным. Его обширная территория занимала несколько блоков по Юнион Тёрнпайку от Мейн-стрит до Парсонс бульвара. Мы часто там прогуливались то с мамой, то с братьями Мушеевыми и шутили, что из Нью-Йорка попали в загородное поместье: платановые аллеи, дубы, клёны, сосны, голубые ели, перед домами – лужайки и садики, заросли рододендрондов, ирисы, климатисы, вьющиеся розы… Недаром это местечко облюбовали работники ООН со своими семьями, у них тут даже была своя школа. Поселиться в таком красивом и престижном комплексе было бы не только приятно, но даже лестно… «Зачем же мы теряем время? Давайте искать там квартиру» – волновался отец.

Как нарочно, именно в тот выходной, когда мы отправились в Парквей Виллидж на разведку, там объявили Open House – день открытых дверей для покупателей квартир. Покупателей собралось столько, что мы даже нервничали – вдруг всё хорошее до нас разберут, но квартира, которую нам предложили, оказалась не просто хорошей, а такой, что мы пришли в восторг. Угловая (значит, соседи только с одной стороны), светлая, двухэтажная… Три спальни на втором этаже… Два туалета! Свой собственный садик! Что может быть лучше?

– Скорее, скорее! – отец так рвался вернуться в контору и заявить, что мы берем квартиру, будто должен был, опередив соперников, застолбить на прииске золотоносный участок. Но в конторе наш пыл поугас. Оказалось, что после покупки этой квартиры, которая стоила сто тысяч долларов, нам придется тридцать лет ежемесячно платить банку девятьсот долларов, а кроме того – владельцам комплекса (как раз в это время он превращался в кооператив) за коммунальные услуги: отопление, воду, уход за территорией и посадками ещё пятьсот двадцать! Выплачивать каждый месяц втрое больше, чем мы платим за аренду квартиры… Такого мы себе позволить не могли. С кооперативами связываться накладно, поняли мы. Гораздо практичнее искать квартиру в частном доме… А может, стоит купить небольшой дом?..

Ничего себе, уже и дом захотели! Не слишком ли размахнулись? – усмехнётся иной читатель. Напомню, что мои родители выросли в Узбекистане. Там, как и повсюду в Средней Азии, почти каждая семья готова была терпеть любые лишения, чтобы скопить деньги на дом. Или, как мой дед Ёсхаим, на небольшой участок земли, где можно и дом построить, и что-то выращивать. Среди других местных традиций бухарские евреи переняли и эту (другое дело, что в таких больших городах, как Ташкент, это стало неосуществимо). Но вот мы переместились на другую половину земного шара, и оказалось, что здесь те же стремления.

«Американская мечта» – так называют в Штатах собственный дом. Рождалась эта мечта совсем на другой основе, чем в Средней Азии: для американцев свой дом – символ личной независимости. Пришёл сюда этот символ вместе с колонистами из Англии: «Мой дом – моя крепость» – древний девиз англичан. А в Америке его подкрепили ещё и принципы, заложенные в Конституции…

Словом, соединив свои азиатские традиции с американскими, мы позволили себе мечтать о собственном доме.

Но в эти сладкие мечты врывалась грубая реальность: на покупку дома тех денег, что мы скопили, недоставало. У нас с мамой было тогда около восьми тысяч, у отца, по его словам, – около пятнадцати. А требовалось минимально тысяч тридцать пять. Мы выясняли это у специалиста-адвоката, одного из клиентов отца… У кого занять деньги? Это стало постоянной темой вечерних разговоров и ещё одним поводом для семейных перепалок.

Отец:

– У тебя же здесь много своих… Пусть дадут понемногу.

Мама:

– Ах, вспомнил о них, наконец-то? Они же глупые, неграмотные, зачем к ним идти?