В Токио в штаб-квартире Общества черного дракона на встрече китайских студентов в июле 1905 г. была создана организация Тунмэнхой (Чжунго гэмин тунмэнхой, Китайский революционный объединенный союз. — Пер.). Эта ассоциация полностью поддержала идеи Суня, заявив, что империя должна уступить место демократическому государству. Она не осудила империализм, но предложила дружбу всем иностранным государствам, особенно Японии. Вначале она выступала за перераспределение земли, но затем этот пункт был опущен в ее программе в течение двадцати лет. У Суня еще не сформировалось революционное социальное мировоззрение. В течение шести лет Тунмэнхой утверждала, что она насчитывает 300 тысяч членов в 17 провинциях.

Возможно, что только иностранная интервенция спасла династию маньчжуров во время тайпинского восстания, которую сменила бы династия Хун Сюцюаня. Во второй половине века происходил полный упадок Цинов, и миллионы китайцев полагали, что Цины утратили мандат Неба на правление. Их законодательство кажется смесью идеалистических наставлений, а бюрократия продолжала следовать комментариям Чжу Си к трудам Конфуция, составленным восемь веков тому назад.

Проводя свои реформы[353], вдовствующая императрицы Цыси обещала провести выборы в провинциальные советы, которые были компетентны давать рекомендации имперским губернаторам, и после некоторого интервала — выборы в Национальное собрание, половина членов которого избиралась бы советами. Ее смерть в 1908 г. вызвала более ранний созыв Национального собрания — в 1911 г. под председательством маньчжурского принца. Оно имело чисто совещательный характер, и кабинет, заменивший цинский Великий совет, был ответственным, как и Великий Совет, перед парламентом.

Финансовое положение империи становилось почти безнадежным. В то время как внутренняя торговля страдала от внутренних таможенных сборов («ликин»), Пекин получал от этих сборов лишь сумму, достигавшую едва 15 миллионов долларов. Чтобы содержать себя, «десять миллионов куривших опиум бездельников», составлявших маньчжурскую аристократию, занимались коррупцией, достигавшей скандальных размеров. Это крайне негативно отражалось на новых предприятиях в области государственных пароходных компаний, железных дорог и шахт. Например, поборы мандаринов утраивали стоимость железной руды, поставляемой из Ханьяна. Как во время тайпинского восстания, выживание Цинов зависело от масштабов интересов иностранных держав в Китае, к которым добавились выплаты Западу по контрибуции после «боксерского» восстания.

Тарифные ставки было невозможно повысить, и провинциальные сатрапы сопротивлялись любым требованиям увеличить денежные отчисления центральной власти. Пекинское правительство было вынуждено обменивать концессии на займы. Это еще больше охлаждало отношения между Пекином и провинциями, которые стремились финансировать свои собственные железные дороги и общественные работы, сами контролируя расходы. Патриоты из «Молодого Китая» настойчиво ссылались на примеры Египта и Перу, которые потеряли независимость, приняв западные займы. Они предупреждали, что маньчжуры используют доходы от эксплуатации железных дорог для сохранения своей военной силы и накажут националистически настроенное население, лишив его транспорта.

«Железнодорожный» скандал в провинции Сычуань послужил политической причиной восстания 1911 г. В Китае было два голодных года, что представляло большую опасность, чем интриги финансовых капиталистов и буржуазных интеллектуалов. В мае 1910 г. «волосатая звезда» виднелась на ночном небе, но то была лишь вернувшаяся комета Галлея. Суеверным миллионам людей она казалась дурным предзнаменованием на небе, предвещающим бедствия.

Тунмэнхой наметила полномасштабное восстание на декабрь 1911 г., но 10 октября, в день «двойной десятки», взрыв на нелегальном военном предприятии в Ханькоу привлек внимание полиции и к раскрытию заговора. Революционеры стояли перед выбором — между восстанием или быстрым арестом. Войска гарнизона, расположенные по другую сторону реки в Ухане, узнав об этом событии, убедили своего командующего полковника Ли Юаньхуна отделиться от императорской армии и надеть на их руки белые повязки революции. Распространение восстания привело к отделению через несколько недель 16 провинций от империи.

Однако Национальное собрание отказалось порвать отношения с монархией. Оно составило конституцию из 19 статей, которая ликвидировала автократическое правление, вынудило регента подавить свое самолюбие и пригласить Юань Шикая на пост премьер-министра.

Новые времена вызвали потребность в жестокости и коварстве — качествах, которыми отличался Юань Шикай. В течение трех десятилетий он поднимался к вершине власти, с тех пор как он, способный молодой человек, провалившийся на экзамене по классике, оказался в фаворе у Ли Хунчжана и был отправлен в качестве резидента к корейскому королевскому двору. Поражение от японцев заставило его уважать силу. Вернувшись в Пекин, он сначала льстил реформаторам, а затем предал их. Хотя Юань Шикай являлся националистом, он был весьма расчетливым и не пошел на сближение с «боксерами». С поражением «боксеров» он завоевал доверие иностранных держав. Звезда Юань Шикая закатилась со смертью его покровительницы вдовствующей императрицы Цыси. Теперь он был в зените славы, когда вернулся из ссылки в деревню в Хэнане, чтобы возглавить императорские армии.

Приняв командование 7 ноября, он быстро вновь овладел уханьскими городами и, как предупреждение мятежникам, опустошил Ханькоу. Полная победа императорских сил была близка, но Юань отказался продолжать борьбу. Он, как казалось, был заинтересован не столько в восстановлении власти «знаменных» принцев, сколько в сохранении для себя баланса силы между революцией и Цинской империей. В то время как он медлил, повстанцы двигались в сторону от Шанхая с целью захвата Нанкина, древней южной столицы. Иностранные государства, традиционно требуя порядка и соблюдения договоров, выступали за заключение быстрого мира. Дело маньчжуров было проиграно на серии конференций в Пекине с участием представителей иностранных банков, на которых Джон Джордан, председатель банковской группы, решил больше не предоставлять займов империи. На состоявшейся позднее, 20 декабря встрече в Шанхае Тан Шаои, ведя переговоры от имени правительства, дал тайные гарантии капитуляции.

Сунь Ятсен прочитал о восстании «двойного десятка», пребывая в гостинице «Браун палас хотел» в Денвере, штат Колорадо. Он прибыл в Шанхай через два с половиной месяца, где лейтенанты засвидетельствовали свое почтение ему как основателю новой республики. Конституция парламентской республики была уже составлена, был принят пятиполосный флаг, символизировавший союз китайского, монгольского, маньчжурского, тибетского и мусульманского народов. В первый день 1912 г. Сунь Ятсен, избранный президент только что провозглашенной Китайской Республики, прошел со своим правительством к могиле Хун У (первый император династии Мин. — Пер.), за стенами Нанкина, чтобы сообщить духам императоров Мин, что китайцы вернули себе Китай.