– Есть вещи, о которых молчишь до последней минуты, – произнес Ямщиков. – У вас самого нет тайн, полковник?

– Вот именно, – ответил Гуров. – У меня нет тайн.

Уже давно переминавшийся с ноги на ногу Жмырин подмигнул Гурову и отвел его в сторону.

– И что же мы теперь будем с ним делать, Лев Иванович? – с неожиданной жалобной интонацией спросил он. – Человек в расстройстве. Возьмет и нажмет на кнопку. Разнесет нас всех к чертовой матери!

– Будем надеяться, что не нажмет, – сказал Гуров. – А что еще остается делать? Мне представляется, что он не станет этого делать. Ямщиков не убийца, у него просто сильно развито эгоистическое чувство. Но он разумный человек и знает, когда нужно остановиться. Сейчас мы предложим ему вместе поехать куда-нибудь, чтобы он мог переодеться. А потом отвезем к нам и возьмем показания.

– Его надо ФСБ передавать, Лев Иванович, – сказал Жмырин.

– Передадим, – кивнул Гуров. – Когда все выясним. Может быть, человек все придумал. Может, он пошутил? Сейчас, знаешь, сколько таких шутников развелось? А тем временем мы выясним информацию по иностранному гражданину, у которого Ямщиков отобрал паспорт. Там с этой машиной вышла странная история. В контору, которая сдавала в прокат автомобили, вчера вечером пришел второй иностранец и заплатил хозяину полную стоимость сгоревшей машины, представляешь? Сказал, что вышел несчастный случай, и просил все уладить. Прокатчик деньги взял, но все-таки сообщил обо всем в милицию. Место проживания этих иностранцев известно. Туда поехали ребята из отдела по угону. Вот жду от них сообщений.

– А как мы до Седого доберемся?

– Прежде всего нужно срочно выяснить все по гражданам этой африканской страны, которые недавно въехали в нашу страну. Вот ты этим и займись. Нужно выяснить, что за птица этот Седой. Не исключено, что нам до него не добраться. Прямых улик против него нет. Могут возникнуть дипломатические осложнения. Но у меня есть одна мысль. Мы попробуем подобраться к этому мерзавцу через его «шестерок». Теперь мы знаем, что на него работали, по крайней мере, четверо – двое в «Форде», некий Дэн и самая колоритная персона – Никита…

– А она, похоже, здесь, – сказал Жмырин.

– Где здесь? – не понял Гуров.

– Здесь, в посольстве, – объяснил Жмырин. – Я, кажется, ее только что видел.

– У вас есть карты, Алексей Петрович? – неожиданно спросил Жмырин.

Ямщиков резко поднял голову, точно пробудившись от беспокойного сна, и озабоченно уставился на подполковника.

– Карты? Что вы имеете в виду? Какие карты?

Жмырин ухмыльнулся и пояснил:

– Обыкновенные игральные карты. Я подумал, нас тут как раз четверо – почему бы не расписать пулю? Чтобы убить время, а?

– Гениальная мысль, – сказал Крячко. – Играть будем на щелбаны. До получки еще далеко.

– У меня нет карт, – ответил Ямщиков. – Могу предложить шахматы.

– Ну-у, шахматы! – разочарованно протянул Крячко. – В шахматы только Гуров умеет играть. Это неинтересно.

Гуров, Жмырин и Крячко сидели в домашнем кабинете Ямщикова и ждали звонка. На улице уже темнело, а звонка все не было. Темнота Гурова не смущала – даже наоборот, но Седой медлил, и это наводило Гурова на неприятные мысли. Пронюхать он вроде бы ничего не мог – все было сделано аккуратно, а возможности самого Седого были все-таки ограничены. Развернуть тотальную слежку за Ямщиковым он не мог. Это привлекло бы к нему внимание. Да и вряд ли на него работало много людей. В то же время Гуров значительно усилил охрану больницы и особенно палаты, в которой лежала дочь Ямщикова, а квартирой Ямщикова занялся лично.

Алексей Петрович представил их троих жене как коллег по работе и сказал, что им нужно серьезно позаниматься, поэтому мешать им ни в коем случае нельзя. Бедная женщина сделала вид, что поверила в такое объяснение, но по ее глазам Гуров понял, что она совершенно сбита с толку и рисует в воображении всякие ужасы. Но, к сожалению, объяснить ей он ничего не мог.

Закрывшись в кабинете Ямщикова, они принялись ждать. К телефону Ямщикова был подключен магнитофон – запись предстоящего разговора могла пригодиться. Сами молчали – все было переговорено. Гуров не был уверен, хочется ли тому вообще жить – похоже, черту под своим существованием Алексей Петрович подвел уже тогда, когда решился превратить себя в живую бомбу. Вряд ли бы такой человек снизошел до признания, но важнее всего ему было сейчас отомстить, а другого шанса у него уже не было. Гуров догадывался, что чувствует сейчас этот человек, впереди у которого были суд, позор и годы изоляции от общества. И еще угрызения совести за напрасную смерть близких. Ямщиков действительно был сильным человеком, но не настолько, чтобы окончательно утерять человеческие чувства. Ужас происшедшего становился теперь для него все яснее и яснее. Наверное, это мучило его больше всего.

Негромкий смех Ямщикова вызвал у Гурова недоумение. Ему казалось, что смеяться Алексей Петрович разучился надолго. Гуров вопросительно посмотрел на него.

– Мне подумалось, какой вы получите за меня нагоняй, – сказал Ямщиков. – В лаборатории никто ни о чем не догадывается. Проект близится к завершению, у всех приподнятое настроение, предвкушение премиальных и прочее… А тут вдруг появляется ведущий сотрудник в наручниках и с муровцами по бокам – действительно смешно. Если бы это были спецслужбы, все бы выглядело гораздо солиднее. Вам наверняка поставят это в упрек. Можете иметь большие неприятности.

– Мы переживем, – сказал Гуров. – Я уверен, что лучше нас никто с этим делом не справится. Когда Седой будет у нас на крючке, можно будет и спецслужбы пригласить – мы в секретные дела не суемся.

– А вы честолюбивый человек, полковник! – с некоторым удивлением заметил Ямщиков. – Я бы даже сказал, игрок!

– Наверное, – пожал плечами Гуров. – Только играть я предпочитаю в шахматы, а не в рулетку.

– Шахматы тоже могут быть азартной игрой, – сказал Ямщиков.

– Это если на щелбаны играть, – вмешался Крячко.

– А все-таки зря мы не захватили карты, – вздохнул Жмырин. – Кто знает, сколько нам еще тут торчать?

– Ну, тебе-то тут торчать еще долго, – успокоил его Гуров. – Ты не о картах бы думал, а о безопасности.

– Лев Иваныч! – обиженно отозвался Жмырин. – Если не доверяешь, так лучше бы Крячко вместо меня с собой взял. Я на свежем воздухе работать предпочитаю. Чтобы простор был.

– Тебе много простора давать опасно, – с намеком сказал Гуров. – Но за жизнь Алексея Петровича и его супруги ты отвечаешь головой, так что проникнись!

– Уже проникся, – заявил Жмырин. – Будь уверен, мимо Жмырина даже мышь не проскользнет. Да и сдается мне, не сунутся они сюда. После того как у них «Форд» спалили, наверняка этот Седой призадумался. Один прокол – неприятность. Второй прокол – прямая дорога к провалу. Он будет теперь осторожничать.