У Ямщикова с утра все шло кувырком. Он не выспался и находился в самом мрачном расположении духа. В лаборатории все это сразу заметили и старались его не тревожить. Это было очень кстати, потому что Ямщиков не хотел никого видеть и слышать. Он пытался работать, но перед глазами то и дело вставала гладкая физиономия Седого, а в ушах звучал его липкий и наглый голос. У Ямщикова сами собой сжимались кулаки и негодующе колотилось сердце.

Он ломал голову всю ночь и сейчас тоже, но ничего не мог придумать. Седой перехитрил его и припер к стенке. Седой никогда не был простаком – и нужно было учитывать это сразу. Теперь остается кусать локти. Седой здорово сузил ему поле для маневра. Оставалось лишь двое суток. Если за это время он ничего не придумает, ему нужно будет решать только один вопрос: как уйти – с позором или сохранив лицо.

Он вытерпел до трех часов дня, а потом, сухо сообщив, что ему нужно отлучиться, покинул лабораторию. Ямщиков решил взглянуть на то посольство, что дало приют этому подонку Седому. Зачем это ему, Ямщиков не знал, но какая-то сила буквально гнала его на это место. Он не рассчитывал, что Седой выйдет к нему из своего убежища, а тем более станет приглашать его к себе. Но ничего лучшего придумать Ямщиков не мог. Он надеялся, что судьба напоследок все-таки улыбнется ему.

Накануне Ямщиков вернулся домой уже в восьмом часу вечера. До этого он еще заглянул к Елене в больницу – без гостинцев, в неважном настроении и вообще будто впопыхах. Уже потом он понял, что заходить не стоило. Елена чувствовала себя почти совсем хорошо – рука все еще немного беспокоила – и сразу уловила, что с ним что-то неладно. Ямщиков сослался на усталость и неожиданно попросил Елену быть поласковее с матерью.

– Ей это нужно, – сказал он. – Особенно сейчас. Со здоровьем у нее, сама знаешь, неважно. После больницы переселяйся к нам. Между прочим, это был бы поступок зрелого человека. Жить отдельно – не большая доблесть.

Елена встревожилась.

– Ты сегодня какой-то странный, папа, – сказала она. – Конечно, если нужно, я готова пожить у вас. Я люблю маму… Но ведь я замужем. И вообще, мне не нравится, как ты это говоришь. Будто собрался… ну, не знаю – в какую-то далекую командировку.

– Кто знает, может быть, мне действительно придется уехать, – хмурясь, ответил Ямщиков. – А вообще, зря я тебе это сказал. Ты взрослый человек. Сама решишь, как поступить. Не обращай внимания, я сегодня не в форме.

– Тебе надо взять отпуск, – озабоченно заметила дочь. – Ты работаешь на износ, а ведь ты не железный.

«В самую точку попала, – усмехнулся про себя Ямщиков. – В самый нерв. Это у нас сегодня просто тема дня. Вот только, к счастью, ты, доченька, даже не подозреваешь, до какой степени твой отец железный! Только заржавел малость от времени…»

Он решил, что будет гораздо лучше, если он оставит дочь в покое, и сказал с деланым энтузиазмом:

– А что? Про отпуск – это мысль! Наверное, так и надо сделать. Завтра же подкачусь к начальству. Буду валяться на диване, читать детективы, шляться по улицам и отгонять от тебя поклонников…

– Нет у меня никаких поклонников! – сердито заметила Елена. – Этот парень просто ненормальный!

– Ну я-то думаю, что он как раз нормальный, – возразил Ямщиков. – Во всяком случае, в женской красоте он разбирается неплохо. И вообще, кто тебе сказал, что поклонники – это плохо?

Он был не очень уверен, что ему удалось до конца сгладить неловкость своего появления, но ушел он от дочери немного успокоенный. Его ребенок был здоров, за ним присматривали – Ямщиков сразу обратил внимание, что около палаты дежурит молодой человек с весьма характерной внешностью и очень серьезным взглядом, которым он просвечивал каждого, кто шел по коридору больницы.

«Полковник Гуров не дремлет, – подумал он со смешанным чувством досады и благодарности. – Надеюсь, у него не хватит прыти забежать вперед паровоза. Милиция занимается свершившимися преступлениями. Профилактика – это миф, который придумали сами менты, когда случайно предупредили какое-то черное дело. Надеюсь, в моем случае случайностей не будет».

Из больницы он сразу поехал домой, но не прямо, а окружным путем, проверяя, не увяжется ли кто-нибудь за ним. Ему показалось, что слежки нет, но на улице уже темнело, а он не был профессионалом. Впрочем, он не думал, что его сейчас тронут. Для милиции он – законопослушный гражданин, обладающий определенным статусом. Без санкции прокуратуры его не решатся беспокоить. А эти не посмеют его тронуть без согласия Седого. А тот не даст согласия, пока не убедится, что уговаривать Ямщикова бесполезно. На это потребуется время. Скорее всего, Седого сейчас нет в стране. Он не станет рисковать, пока тут по его приказу льется кровь. Без него никто серьезных решений принимать не станет, а значит, в запасе у Ямщикова есть какое-то время.

Под сиденьем у Ямщикова было спрятано несколько динамитных шашек – Кулик удружил. Ямщиков познакомился с ним давно – случайно, но через надежных людей, которых давно уже нет на свете. А Кулик остался. Где он достает оружие и кому его продает, Ямщикова не волновало. Жизнь – непростая штука, и он сам не без греха. Пусть судит бог или в крайнем случае люди с дипломом судейской коллегии. У него свои проблемы. Однажды Ямщиков уже покупал у Кулика пистолет, и тот сослужил ему хорошую службу. Теперь пистолет отыграл свою роль – Ямщиков утопил его в пруду возле Кольцевой автодороги. Теперь пришел черед динамита.

Ямщиков все уже решил для себя. Седой не выдержит – явится на встречу. Для него она слишком много значит. Он будет, конечно, с охраной и появится неожиданно. Но он ни за что не догадается, какой сюрприз приготовит ему Ямщиков. Нужно было только половчее расположить динамит на своем теле да изготовить надежный взрыватель – ну да руками Ямщиков всегда умел работать. А когда он взорвет себя вместе с Седым, все проблемы решатся – никто больше не тронет его родных, и ему не придется давать неприятные объяснения в казенных кабинетах, и на его дочь не упадет тень от неприглядных деяний ее папаши. Погиб смертью храбрых! Жене даже на похороны не придется тратиться, подумал он с мрачным юмором.

Во дворе своего дома он незаметно переложил динамитные шашки в полиэтиленовый пакет. Оставлять их без присмотра было неразумно – машину запросто могли угнать. Не хотелось нести взрывчатку домой, но Ямщиков надеялся, что жена не станет проявлять неуместного любопытства.

Он вошел в подъезд и стал медленно подниматься по лестнице. Жена, наверное, уже места себе не находит, подумал он. Опять давление, опять лекарства. Но ничего не поделаешь – рядом ходит опасность куда страшнее. Скоро все кончится.

Шорох за спиной насторожил его. Ямщиков обернулся и увидел на нижней площадке человека в черной куртке с капюшоном. Невзрачное лицо его показалось Ямщикову знакомым. Он всмотрелся и вдруг понял, что это Дэн – без шляпы и дурацкого плаща он выглядел совсем по-другому. По спине Ямщикова пробежал холодок страха: не за себя – за жену. Он пожалел, что рано утопил пистолет.