– Понять – этого мало, – назидательно произнес Седой. – Нужно еще доказать. А я все-таки стоял у истоков проекта. Почему бы мне и в эмиграции не вести собственные разработки? Ничего не выйдет, Леша. Как ты правильно отметил, все козыри у меня. И потом, там все делается быстрее и тщательнее. Я запатентую изобретение и начну производство раньше, чем вы тут подготовите опытный образец.

– В таком случае желаю тебе подцепить какую-нибудь тропическую лихорадку, – сказал Ямщиков. – Там, где в твою честь называют улицы, наверное, много всякой заразы?..

– Хватает, – усмехнулся Седой. – Но теперь я, пожалуй, переберусь в Америку. Там мою связь оценят по достоинству.

– Не сомневаюсь, – сказал Ямщиков. – Так я пошел?

– Да, ты совершенно свободен. – Седой посторонился, давая Ямщикову дорогу. – Да, кстати! Верни, пожалуйста, паспорт, который ты забрал у моего человека. У нас могут возникнуть сложности с выездом. Первую помощь ему оказали, но требуется вмешательство квалифицированных медиков. Было бы очень любезно с твоей стороны…

– Я его выбросил, – не оборачиваясь, сказал Ямщиков.

Оглянулся он уже, только когда оказался перед дверью своей квартиры. Лестничная площадка была пуста. Незваные гости словно растворились в сумрачном свете люминесцентных ламп, которые освещали подъезд. Ямщиков внезапно почувствовал чудовищную усталость. Он слишком много суетился сегодня, и вся эта суета оказалась напрасной.

Жена вышла ему навстречу и молча, старательно скрывая беспокойство, смотрела, как он раздевается. Вид у нее был неважный.

– Только что от Лены, – сказал он бодрым тоном. – Она чувствует себя прекрасно и даже выразила желание пожить у нас, пока не возвратится муж. Ты рада?

– Ты мог сначала заехать домой, – с обидой сказала жена. – Тебе не пришло в голову, что мы могли вместе проведать дочь?

– Прости, не подумал, – точно отвечая заученный урок, ответил Ямщиков. – Совсем заработался. Но ты абсолютно права. Завтра вечером мы обязательно съездим к ней вдвоем.

Жена хотела еще что-то сказать, но Ямщиков взял пакет и сразу же направился к себе в кабинет, сделав вид, будто ничего не заметил.

– Ты не собираешься ужинать? – негодующе проговорила ему вслед жена.

– Может быть, позже, – сказал он, не оборачиваясь. – Я очень устал, и мне еще нужно просмотреть кое-какие материалы. Это недолго, час самое большее.

Он вошел в кабинет, плотно притворил дверь и еще минуту стоял, зачем-то вслушиваясь в тишину, которая наполняла квартиру. Так ничего и не услышав, он тихо повернул ключ в замке, подошел к столу и высыпал из пакета динамитные шашки. Потом сел за стол и стал думать. Его старания ни к чему не привели. Взрывчатка оказалась просто кучей бесполезного мусора. Тот, кого он намеревался взорвать, унести вместе с собой в могилу, больше не станет с ним встречаться. Для этого он слишком хитер. Он не зря говорил, что знает характер Ямщикова. Он его действительно знает, поэтому остережется новой встречи. Убивать его «шестерок» было противно и бессмысленно – главное зло заключалось в Седом. Как бы пригодился сегодня вечером пистолет! А ведь Седой уже точно знал, что у него есть оружие. Выходит, он просчитал даже то, что Ямщиков постарается поскорее от него избавиться? Или просто так уверен в своем преимуществе?

Ямщиков закусил губу и, запрокинув руки за голову, с ненавистью посмотрел в темноту за окном. Где-то там, в лабиринте сырых улиц, за толстыми стенами посольства, в тепле и комфорте, при свете дорогих люстр блаженствует сейчас Седой. Наверное, потирает руки в предвкушении будущих барышей. Как бы то ни было, сдаваться рано. Нужно найти способ выманить его из раковины.

Подполковник Жмырин неторопливо шагал по тихой улочке, беспечно озираясь по сторонам, а на самом деле ни на секунду не выпуская из поля зрения широкую спину человека, который шел впереди него, сумрачно выглядывая из поднятого воротника плаща. Время от времени он оборачивался назад, но это Жмырина нисколько не беспокоило – Ямщиков не знал его в лицо.

Поочередно они прошли мимо узорной чугунной ограды посольства. Название страны, написанное на полированной табличке у ворот, вызвало у Жмырина внутренний протест. «Тьфу, язык сломаешь! – подумал он. – Сроду не слышал такого названия. И чего только не бывает на свете! Непонятно одно, зачем нашего клиента сюда понесло? Уж не политического ли убежища собрался просить?»

Он посмотрел в спину Ямщикова с особенным любопытством. Люди, которые уезжали за кордон, всегда удивляли его до глубины души. Жмырин не представлял, как можно жить там, где вокруг, например, одни немцы. Или греки. Или вот эти – чью страну не выговоришь, как ни ломай язык. Жмырин был уверен, что он бы непременно погиб.

Однако Ямщиков не стал задерживаться. Посмотрев на светло-кремовый фасад старинного здания, зеленая лужайка перед которым до сих пор сохраняла летнюю свежесть, он преспокойно пошел дальше. Ветер трепал длинные полы его распахнутого плаща. Со стороны могло показаться, что Ямщиков просто прогуливается, но Жмырин думал на этот счет иначе.

«С такой рожей на прогулку не выходят, – решил он. – С такой рожей хорошо под поезд ложиться. Или вот камень на шею и в реку. Этот фрукт неспроста сюда забрел! С работы ушел, машину за углом оставил, башкой вертит, будто у него песок за шиворотом… Вот чует мое сердце, что брать его надо. Фактор внезапности большое дело. Когда их внезапно берешь, у них от неожиданности языки развязываются. Это потом они начинают дурочку ломать – адвоката, имею право хранить молчание… Насмотрелись Голливуда! А у него сейчас, например, нервы на пределе. Он как курок на взводе. Цапни его, и он так хлопнет!»

Смущало Жмырина только одно – по закону Ямщикова брать было совершенно не за что. Допустим, он казался подозрительным, и, будь он обыкновенным гражданином, Жмырин на этом основании давно бы его скрутил. Но Ямщиков был засекреченный, за его спиной стояли серьезные люди, и, как ни крути, под марку обыкновенного гражданина он никак не подпадал. Именно об этом говорил Гуров. Но Жмырин ничуть не сомневался, что с таким настроем они еще месяц будут ходить вокруг Ямщикова, а тем временем у того перебьют всех родственников до единого. Жмырин все больше склонялся к тому, что надо рубить сплеча. Гуров сам потом скажет спасибо.

Ямщиков дошел до угла переулка и вдруг повернул обратно. Жмырин равнодушным взглядом скользнул по его лицу и прошел мимо. Но в душе у него в этот момент разразилась настоящая буря.

«Что за комедию этот артист ломает? – возмущенно подумал он. – Кем он себя вообразил? Штирлицем? Ну я ему покажу!»

Ямщиков не оставлял ему выбора. Жмырин не собирался красться по углам и прятаться за мусорными ящиками, тем более что их на этой улице не было. На углу он развернулся и опять пошел за Ямщиковым – в обратную сторону. Как ни странно, Ямщиков этого, кажется, даже не заметил. Теперь он шел, опустив голову, о чем-то глубоко задумавшись.

Около посольства им обоим пришлось замедлить шаг. Около ворот, заехав на тротуар, вдруг остановилась ярко-красная машина, и из нее вышла женщина. Видимо, она была здесь своей, потому что через охрану она прошла как нож сквозь масло. Жмырин успел только заметить бледное лицо с острым подбородком и иссиня-черные волосы до плеч. Он невольно задержался у ворот и с некоторым недоверием уставился на марку автомобиля, никелем сверкающую на багажнике. Это был «Ниссан».