– Понял…

Надежда вспыхнула и погасла – как пламя свечи на ветру.

– Мне надо бежать?

– Зачем? – удивился брат

– Если они узнают… даже то, что я только говорил с тобой – они обратно отправят меня в тюрьму. И тебя могут тоже…

– Э… все в руках Аллаха. Давай, отнесем эту землю. А завтра – с утра мы поедем в город. Я отведу тебя к сведущему человеку – и он подскажет, как поступить.

– Давай…

* * *

Выйдя из тюрьмы, Борис Ходов прожил недолго – девятнадцатого июля его настигают четыре пули, выпущенные кровником. Двадцать второго июля – Владимир Ходов, появившись на похоронах – требует прервать их и похоронить брата по мусульманскому обряду. Его требование выполняют. Владимир Ходов становится убежденным радикальным мусульманином, а потом – и исламским террористом…

Весь день наполнен совершенно бесполезными действиями.

Генералы госбезопасности Проничев и Тихонов обсуждают возможности штурма. Присутствующие здесь североосетинские политики бурно протестуют – они понимают, что будет кровь, а кровь им не простят, это Кавказ. О том, какая кровь прольется, если террористов выпустить на свободу, сколько еще будет терактов – они не думают. После меня – хоть потоп.

Группа офицеров среднего звена разрабатывает план штурма. Никто не хочет брать на себя ответственность. Трусость – органическая черта российских генералов. Не всех, но большинства. Все понимают – что за ошибки наказывают, но никто и никого еще не наказал за бездействие… наверное со времен Сталина таких прецедентов не было. Бездействовать – безопаснее.

По телевизору врут – что заложников не более трехсот. Террористы слышат это – установить режим глушения никто не догадался и звереют. Они кричат, что они воины Аллаха и будут сражаться до последнего патрона.

Одни за другими появляются кандидатуры переговорщиков – старейшины, два арабских телеканала. Все они отвергаются террористами – они не будут разговаривать ни с кем, кроме названных ими людей. Теперь уже и дураку ясно – Дзасохова и Зязикова к школе подпускать нельзя.

Но там – дети.

Днем террористы запрещают пить и выставляют вооруженную охрану у умывальников. Жара и большинство детей раздевается до белья. Террористы психуют.

Во второй половине дня появляется бывший президент Ингушетии Руслан Аушев, который так же как и генерал Дудаев воевал в Афганистане, представитель президента Владимир Яковлев, бывший мэр Санкт-Петербурга. Через Лондон выходят на контактеров Аслана Масхадова – но получают ответ, что Масхадов опасается выходить на связь, несмотря на все гарантии безопасности. Его можно понять – ликвидированы уже очень многие. Его время настанет совсем скоро, восьмого марта две тысячи пятого года. Когда отряд спецназа и кадыровская гвардия окружат дом – его племянник и телохранитель Висхан Хаджимуратов пустит пулю в голову генералиссимусу ЧРИ, второму президенту Чеченской Республики Ичкерия. Его попросит об этом сам Масхадов – застрелиться самому смелости не хватит…

Заложники, мучимые жаждой, собирают и пьют мочу.

Во второй половине дня – Руслана Аушева допускают к школе. Он возвращается живым, с ним двадцать семь заложников. Они передают новый список требований, адресованный лично Коробину. Требования – вывод российских войск из Чечни, признание Чечни независимым государством и принятие ее в СНГ, ввод на территорию Чечни миротворческих войск СНГ, оставление рубля в качестве валюты чеченского государства. Клиника. Подписано – раб Аллаха, Шамиль Басаев.

Ближе к вечеру – школу окружают танки пятьдесят восьмой армии. Террористы имитируют расстрел заложников. Нормального кольца оцепления вокруг школы нет, постоянно шляются какие-то подозрительные люди, родственники так и не оттеснены. У многих – в руках оружие, одного выстрела достаточно, чтобы началась бойня.

Антитеррористический штаб ничего не предпринимает. Появляется водка. Генералам – тоже страшно. Они начинают понимать, что кто-то за это за все – будет отвечать в любом случае.

В судьбе террористов, по крайней мере, самых заметных из всех – есть общие странности. В принципе – их можно объяснить общей расхлябанностью и круговой порукой в органах. Но, как говорил товарищ Сталин – если случайность имеет политическое значение – к ней не мешало бы и присмотреться.

Убитый девятнадцатого июля две тысячи третьего года Борис Ходов первого июня попадается в руки правоохранительных органов. При нем находят оружие, наркотики, систему спутниковой ориентации. Система показывает, что он шел из Старого Малгобека, где живет еще один будущий бесланский террорист – Торщоев. Бориса Ходова, ранее сидевшего за убийство без какого-либо разумного объяснения выпускают на свободу.

Владимир Ходов безнаказанно разгуливает на свободе – хотя на него есть ордер на арест. ОН принимает имя Абдалла, отправляется, по-видимому, в медресе в Ингушетию. До этого – он много дней и ночей прячется в доме Хаджа Али, сельского муллы – точнее не в доме, а в подвале. Хаджа Али забирает милиция, допрашивает и…

Отпускает.

Третьего февраля две тысячи четвертого года Ходов совершает теракт во Владикавказе. Взрыв на крыльце здания военной академии, семь погибших, десять раненых. Выписывается еще один ордер на арест – но Ходов преспокойно разгуливает по улицам и не прячется.

Руслан Хучбаров, «полковник» – в сентябре две тысячи третьего года взрывает здание ФСБ в Назрани – есть погибшие. Почти через год – он участвует в массированном нападении боевиков на Назрань – как боец или, что более вероятно – как амир джамаата[79]. Перед самым терактом – он женится в Чечне и у него рождается сын.

В самом районе вокруг Беслана – в течение всего лета происходит одно событие за другим. Раскрыт склад оружия и взрывчатки, со стрельбой сбежал разыскиваемый боевик, другие, как видно – не скрываясь, гуляют по улицам. Складывается ощущение, что кому – то выгодно ослабить режим безопасности и именно в этом районе.

Развязка наступает быстро и страшно.

Утром бизнесмену Михаилу Гуцериеву удается договориться о том, чтобы боевики допустили безоружных сотрудников МЧС, чтобы они вывезли валяющиеся на жаре тела – они разложились и воняют. Это отличный момент – точнее, отличный момент наступит сразу после этой операции: период обостренного внимания всегда заканчивается периодом расслабленности и апатии, тем более что боевики третьи сутки на ногах. В этот момент как раз и можно нападать – боевики сосредоточат свое внимание на школьном дворе, оставив без внимания или почти без внимания остальные направления. Но нет свидетельств того, что спецслужбы готовили штурм – нет штурмовых лестниц, групп немедленного реагирования, на позиции не выведены снайперы, не готовы пожарные, скорые. Антитеррористический штаб – складывается такое впечатление – искренне и наивно надеется что проблема как то решится сама собой. Старая армейская мудрость – не торопись исполнять приказ, будет команда «отставить» – в этот раз оборачивается чудовищной трагедией…