отцом, и, наконец, Римо кивнул. — Мы подождем собрания, чтобы убить остальных, но Крессида умрет сейчас.

— От моих рук, — добавил

Невио.

Выражение лица Серафины исказилось от беспокойства. Если она беспокоилась о душевном здоровье Невио, если он убьет женщину, то ей не стоило беспокоиться. Я сомневался, что Крессида будет первой, да и не последней.

— Передай ей привет, — процедил я.

32

Грета

Первым воспоминанием, когда я проснулась, была острая боль в животе, за которой последовало жжение в колене. Мне захотелось отшатнуться, но убежать от этого было невозможно.

Затем перед моими глазами медленно, одно за другим, стали отчетливо вырисовываться лица. Сначала папа, который сидел справа от меня, обхватил мою руку, его темные глаза были полны беспокойства. — Болит?

Я кивнула и поморщилась. Папа поднял руку и нажал кнопку на инфузомате, чтобы ввести в мои вены больше морфия. Сразу же боль в моем теле притупилась, и я смогла расслабиться. Движение с другой стороны заставило меня повернуть голову, и мои глаза расширились, когда я увидела Амо, выпрямившегося в своем кресле. Он держал мою вторую руку. —

Амо?

Он кивнул, выражение его лица было серьезным и говорило о том, что произошло что-то ужасное. Я попыталась сесть. Папа и Амо одновременно потянулись ко мне, затем остановились, и их глаза встретились. Я ждала неизбежного, но папа с напряженным выражением лица опустился обратно и позволил Амо помочь мне сесть и я послала ему благодарную улыбку. Он слегка кивнул. Я знала, как дорого ему это стоило.

Мама зашевелилась на диване, и когда ее взгляд упал на меня, ее усталое лицо озарилось облегчением, она вскочила на ноги и бросилась ко мне, несколько раз поцеловала меня в лоб, прежде чем прислониться к папе. Под ее глазами залегли темные тени, и Амо, и папа не брились уже несколько дней. Темная щетина покрывала их подбородок и челюсть.

Амо смотрел на меня с нарисованными бровями, нежно потирая мою руку. — Как ты себя чувствуешь?

Его голос был осторожным и мягким, как будто слишком громко сказанное слово могло сломать меня.

Я не была уверена, что смогу говорить. В горле было сухо и слишком тесно, но после нескольких кашлей я выдавила первые неуверенные слова. — Жива. — Я думала, что умру. Это было похоже на смерть. Но я был здесь. — Где Невио?

В последний раз, когда я разговаривала с ним, мы поссорились. Возможно, он все еще был зол, хотя я не могла себе этого представить. Воспоминания после моего нападения были мутными. Возможно, он был там после этого, но я не могла собрать воедино кусочки своей памяти, чтобы понять смысл.

Другое, более вероятное объяснение, почему его здесь не было, заключалось в том, что он был в ярости и пытался убить всех, кто мог быть ответственен за случившееся.

— Он пьет кофе, — сказала мама. — Мы все не спали последние несколько дней.

— Дней? Как долго я была без сознания?

— Они держали тебя под наркозом пять дней.

Чтобы они так поступили, у меня должны были быть серьезные внутренние повреждения и, возможно, инфекция.

Смирись со своими страхами — так всегда говорил папа, но я была в ужасе, когда смотрела на свое тело и чувствовала толстые бинты вокруг живота, а моя нога была в гипсе.

— Ты знаешь, кто это сделал? — спросила я вместо более жгучих вопросов в моей голове.

Рот Амо сжался, в глазах блеснула ненависть. — Крессида.

Я кивнула, так как подозревала нечто подобное. Хотя у моей семьи было много врагов, время было слишком очевидным. Ревность или, может быть, ярость из-за потери ее положения в Фамилии были сильными стимулами.

— Не убивай ее от моего имени, хорошо? Я не хочу, чтобы кто-то умирал.

Амо опустил взгляд, мускулы на его челюсти напряглись. Я видела, как трудно ему было бороться за самообладание и острый страх распространился в моем теле.

Я повернулась к папе. — Папа.

Взгляд его глаз сказал мне, что спасать Крессиду уже поздно. — Что случилось? — Я посмотрела в сторону Амо. — Ты убил ее?

Амо покачал головой. — Я был на пути сюда, как только твой отец рассказал мне о случившемся, хотел быть рядом с тобой и с тех пор не уходил.

Ненадолго я закрыла глаза, осознание пришло. Я знала, кто был моим ангелом-мстителем, человеком, который с легкостью носил эту маску. — Невио.

Амо кивнул. — Он прилетел в Нью-Йорк через день после нападения и вернулся два дня назад.

Хотя я испытала облегчение от того, что не Амо убил собственную жену, что он обязательно сделал бы, если бы Невио не оказался быстрее, я почувствовала глубокую печаль по нему.

В конце концов, все эти убийства и ярость заберут последние остатки его света и погрузят его в вечную тьму. — Это сделает все еще хуже. Люди в Фамилии будут требовать крови.

— Они могут считать, что им повезло, что твой брат убил только эту женщину, а не всю ее гнилую семью. Это подождет позже, — прорычал отец.

— Не убивай больше людей ради меня. Одной жизни достаточно.

— За то, что ты потеряла, ее жизнь — недостаточное возмездие, — сказал

Амо грубым голосом.

Мои брови сжались. — Что я потеряла?

Амо отвернулся, выражение его лица было искажено чем-то очень темным. Папа поднялся на ноги и посмотрел на маму. — Фина, ты можешь?

Папа никогда не уклонялся от конфронтации.

— Смогу ли я когда-нибудь снова ходить? — Видя состояние моего колена, это было единственным объяснением их всепоглощающей грусти. Возможно, мое колено было разбито так сильно, что я никогда больше не смогу танцевать.

Мамино лицо смягчилось. — Да. Но врачи пока не могут сказать о балете. Потребуются месяцы, чтобы восстановить подвижность ноги. — Я поняла, что они еще многого мне не сказали.

Амо все еще сжимал мою руку.

— Может быть, вы оставите нас на минутку, — сказала мама

Амо и папе. Амо встретил мой взгляд, и от его взгляда тяжесть осела у меня в желудке. Он поцеловал тыльную сторону моей руки, затем мои губы, прежде чем подняться на ноги, и они с папой вышли из комнаты.

Мама опустилась