те люди, которые знали Акима, только взглянув на эти глаза, тут же говорили, кто написан на этом портрете, сами мысленно и дорисовывали портрет Акима. Она и написала портрет Кошта. Анна не приукрасила его портрет, она скорее написала его улыбку, да так, что страшное лицо Кошта, вдруг превратилось в милое и очаровательное. У нее было написано и два пейзажа, что сильно удивило Алексеева. Проще пейзажа и не бывает. На одном был написан луг, вдали небольшой лесок, а вот голубое небо было бездонным и самое интересное, что глядя на это небо, человек тут же начинал щуриться, будто смотрел на яркое весеннее солнце, а солнца в пейзаже и не было. Вторая картина была не менее проста. Речка, а вот в речке и отражалось то бездонное небо. И опять, человек начинал щуриться, будто глядел на воду, в котором отражалось солнце в полуденный летний зной. Конечно, все это еще отдавало дилетантством, но все же и восхищало виденьем Анны окружающего мира. Когда Анна начала писать портрет своего мужа, Алексеев уже покинул Волковых и отправился в Петербург. Анна долго искала образ Семена. Она прекрасно выписала одежду Семена и основной фон, а вот лицо не получалось вовсе. В портрете Семена она хотела передать свою любовь к нему, но вот и образ пришел в ее голову. Однажды, когда Семен позировал ей, Анна сначала стала хихикать, а потом и вовсе рассмеялась. Она нарисовала усы Семену, невообразимой длинны. Семен не выдержал и глянул на свой портрет. Тут он и сам рассмеялся.

— Нет, милая, такие усы не носит гусар. Это усы льстеца. Сделай их покороче, как у меня.

— Я знаю мой милый, просто захотелось посмеяться. Ты сидишь с таким важным видом и ни разу не улыбнулся. Теперь ты совсем другой и мне легко будет дописать твой портрет.

Анна и тут ни чего не приукрасила. Были и седины, были и глубокие морщины в углу глаз, но лицо стало совсем любимым. Там не было фотографической точности, да, Анна и не стремилась к этому. Там было написано лицо человека, которого она безгранично любила. Этот человек был ей желанен. Анна и не знала, что скоро этот портрет и понадобится.

Платье она вышивала давно. Как я уже упомянул, вместо роз и других цветов, платье украшали головы борзых, а вот внизу платья она решила вышить борзую целиком. Мало того, она хотела, когда будет кружиться в вальсе со своим мужем, борзая должна была начать свою прекрасную скачку. Поначалу ничего не получалась из этой затеи, она перебрала большое количество рисунков, но кто хочет добиться результата, тот его и добивается. Получилось. Анна начертила на платье клеточки, на них и нанесла рисунок борзой, теперь оставалась, только вышить ее, и собака поскачет, когда будет нужно это ее хозяйки. Работу она окончит вовремя, а вот на балу в этом платье она так и не побывает. Она, вообще, больше ни когда не будет танцевать на балах. Семен с умилением посмотрел на свою жену.

— Милая, я немного поработаю в своем кабинете, когда захочешь спать, позовешь меня, и мы вместе пойдем в кровать. Я очень люблю тебя моя милая Аннушка.

Это были последние признания Семена в любви к своей жене. Он зашел в свой кабинет и сел в кресло. Он понял, что давно уже держится за медальон, но болит теперь, не рана, а сердце. Он ни когда не чувствовал свое сердце, а теперь он точно знал, где оно находится. Он вспомнил с любовью об Ольге. Он давно не вспоминал о ней с такой нежностью. Анна полностью поглотила его своей любовью. Все же, как ему повезло в жизни. У него была Ольга. Потом он вспомнил и о Дагу. Он не был султаном, но у него были три жены, хотя с Дагу он и не был венчан, но все равно он считал ее своей женой. Дагу, милая Дагу. Вот в это время и пронзила шпага англичанина его сердце. Приговор был приведен в исполнение с отсрочкой. Шпага зашла ему в сердце и Семен умер. Зрачки его расширились до возможного предела.

Анна осталась, удовлетворена своей сегодняшней работой и позвала мужа спать. Семен не вышел из своего кабинета. Она постучала в дверь, но и опять не было ответа. Тихонько приоткрыла дверь. В пламени мерцающей свечи, она увидела глаза своего мужа. Он был мертв. Анна не металась в истерике. Она тихо подошла к Семену сзади, как бы боясь потревожить его крепкий сон. Закрыла ему глаза и запустила свои пальцы в его волосы, потом и обняла своего мужа за плечи. Он был еще совсем теплый, словно живой, только не дышал. У нее закапали слезы из глаз.

— Ушел, ушел ты от меня мой первый и единственный мужчина.

Тихо прошептала она.

— Ну, что ж, надо тебя готовить в твой последний путь.

В эту ночь было отправлено несколько гонцов. Нужно было торопиться, но и нужно было многим отдать Семену последнюю честь, он заслужил это. Всю свою жизнь он верой и правдой служил своей родине. Очень много людей приехало проститься с Семеном. Анна и не ждала столько людей. Дети, это все понятно. Но тут были и многие его фронтовые друзья. Были люди, которые, только пришли служить, а Семен уже был заслуженным человеком, Приехал и полковой командир Александра. Приехал и Болховской со своими двумя сыновьями. Были и люди, которые, только, понаслышке знали о Семене. Семена Волкова отнесли в небольшую деревенскую церковь, где его крестили и венчали. Сегодня его там и отпевали. Потом, гроб с телом установили, нет, не на орудийный лафет, а на простую телегу, которую украсили траурными лентами его же крепостные. Они безмерно любили своего хозяина и также, безмерно уважали его. Жители всех трех деревень, обширного имения, пришли его проводить в последний путь. Повозка медленно покатила на холм, где и располагалось семейное кладбище князей Волковых. Там были, только деревянные кресты, с небольшими надгробными плитами. Написано было всего две строчки. Имя и отчество, без фамилии. Зачем писать фамилию, там лежали все Волковы. Единственная не Волкова, это была Дагу, но ни кому и в голову не могло такое прийти. Анна Семеновна, понятно, что и она Волкова. Под именем было написано. Дата и год рождения, тире, дата и год смерти. Под многими крестами не было тел усопших, их тела находились в других могилах, на поле брани, не многим, из Волковых, посчастливилось,