Преимущество Антиопы заключалось в том, что она мчалась вниз по склону. Съезжаясь, они метнули свои копья, вдвое превосходящие обычные по длине. Обе, внимательно следя за полётом вражеского оружия, резко повернули коней, чтобы уйти от смертоносных наконечников. Случается, когда копьё бросают вверх по склону, оно как бы попадает на воздушную подушку. Кроме того, как нередко бывает в такой час, поднялся ветер. Эти два обстоятельства, наложившись одно на другое, повлияли на меткость броска Сероглазой. Антиопа припала к гриве Хлебокрада, и копьё соперницы, просвистев над её плечом, вонзилось в пень фигового дерева, расщепившись от силы удара.

Копьё Антиопы летело вниз по склону, а от ветра его прикрывал боковой отрог. Поэтому оно, словно его древко и наконечник превратились в некое смертоносное существо, устремилось точно туда, куда было нацелено.

Копьё пробило Сероглазку насквозь и вонзилось в плоть её скакуна, связав лошадь и всадницу навечно — в смерти. Пришпиленная к коню Главка не упала, но руки её, выпустив поводья, обвисли, а голова и шея под тяжестью шлема откинулись назад. Промчавшись по инерции несколько локтей, конь и всадница разом рухнули. Древко, соединившее их, переломилось, голова Сероглазки ударилась о камень, и под шлемом стала растекаться лужа крови.

Следующей царице бросила вызов Алкиппа. Антиопа выбила соперницу из седла ударом щита, вырвала у неё копьё и, перехватив это копьё обеими руками, пробила Алкиппе грудь.

Последовавшая за Алкиппой Бремуза была застрелена на скаку; Клония и Лисиппа пали под ударами секиры. Становилось очевидно, что сильнейшие из амазонок способны одолеть свою бывшую царицу лишь навалившись всем скопом, но этого не допускал свято чтимый ими кодекс чести равнин. Каждой воительнице надлежало сразиться с грозной соперницей один на один, взяв в союзницы лишь собственную отвагу.

Стратонике удалось ранить Антиопу. Выпущенная на скаку стрела пробила щит и нагрудник. Если бы стрела, как это бывает при выстрелах в упор, летела горизонтально, попадание оказалось бы роковым, но, ударив наискосок, она застряла между вторым и третьим рёбрами. Рана оказалась не столь уж глубокой, но сила толчка едва не сбросила Антиопу с седла. Точнее, сбросила, так что та завалилась набок и чуть не упала.

Однако в бешеном галопе Антиопа сумела удержаться за конскую гриву. Левой рукой, ибо в правой она сжимала лук и стрелы. Трудно представить себе, чтобы даже сам Геракл смог продолжить бой, получив такую рану. Антиопа же спустя мгновение снова сидела в седле. Не имея возможности извлечь застрявшую между рёбер стрелу, царица попросту обломила торчавшее древко.

У Стратоники, лицезревшей сей двойной подвиг, вырвался крик: она поняла всю безнадёжность своего положения.

Соперницы развернулись и снова понеслись навстречу друг другу. Это происходило на ровной площадке, в седловине между холмами Нимф и Ареса. Все дома там были снесены полностью, и лишь на месте лавки седельщика Эфориона сохранились жалкие остатки стен по пояс вышиной.

Обе соперницы устремились к этой преграде с противоположных сторон, причём каждая старалась использовать её в своих интересах. В данном случае Стратоника, кажется, переиграла Антиопу, ибо той пришлось перескакивать через стену, в то время как её противница неслась по ровной площадке. Обе выстрелили одновременно, но Антиопа промахнулась, а стрела Стратоники снова пробила щит, хотя на сей раз не достигла плоти.

Сразу после выстрела Стратоника домчалась до стены, которая никоим образом не должна была стать серьёзным препятствием для опытной всадницы, скакавшей на свежей лошади. Но... скакун Стратоники по непонятной причине зацепился за каменный барьер копытом. На ровной площадке он всё равно, даже на полном скаку, восстановил бы равновесие, но судьба распорядилась так, что под ноги ему подвернулся второй барьер — обвалившаяся перегородка между мастерской седельщика и жилыми комнатами его семьи. Конь рухнул наземь, а Стратоника, перелетев через него, ударилась шлемом о камень, сломав себе шею. Она умерла мгновенно.

Кого и в какой последовательности убила Антиопа потом? Я могу с уверенностью назвать Чертополох, Ксанфу Белокурую, Электру, Диоксиппу, Паралею и Антиброту.

С каждой следующей победой Антиопа демонстрировала всё большее презрение к мерам защиты и безопасности: похоже, ни полученные раны, ни даже сохранение собственной жизни нисколько её не волновали. Между тем она истекала кровью, не говоря уж о том, что, сражаясь без отдыха, рано или поздно воительница должна была пасть жертвой усталости, которая одолевает даже величайших героев. Становилось очевидным, что Антиопа вознамерилась превратить свою смерть в грандиозное и поучительное зрелище, которое, как она надеялась, разорвёт сердца тал Кирте. Однако пока складывалось впечатление, что её оберегает сама безрассудность её атак.

Амазонки, выходя на единоборство с Антиопой, полагали, что судьбу поединка должен решить единственный сокрушительный удар. Каждая из них порывалась нанести его, но в результате оказывалась сражённой сама. Это повторялось раз за разом; казалось, Антиопа способна перебить поодиночке всё неприятельское воинство.

Впрочем, во главе этого воинства стояла могучая Элевтера, которая пока на поединок не вышла. Время шло к середине утра. Основные силы амазонок вели бой в сотнях локтей от арены поединков, к юго-востоку от Афинского холма. Гарнизон Ардетта и отряды из цитадели снова захватили холм Муз, и теперь Тесей стремился оттеснить воительниц туда же, чтобы блокировать их там, не дав им возможности соединиться со скифами и фракийцами, связанными под холмом Ареса стычками с афинянами, последовавшими за Антиопой. За царём, во главе своих отрядов, следовали славные воители Биас и Демофон, герой Пелей Фессалийский, критянин Триптолем и спартанец Амомфарет. Правда, несмотря на всю отвагу афинян, всадницы Элевтеры могли бы пробиться сквозь их ряды или просто обогнуть Рыночный холм с запада и добраться до Антиопы оттуда. Могли — но ничего подобного не сделали.

Что удержало Элевтеру? Была ли тому причиной доблесть Тесеевых бойцов или надежда Элевтеры и Ипполиты на то, что одна из воительниц тал Кирте всё-таки сразит бывшую царицу? А может быть, их удерживал обыкновенный страх?

Всё возможно, однако внутреннее чутьё подсказывает мне иное. Полагаю, они не могли или не хотели поверить в перерождение Антиопы. Несмотря ни на что, предводительницы амазонок отказывались признавать тот непреложный факт, что лучшая из них сражается на стороне их врагов.

Как часто в то утро гонцы докладывали им о победах Антиопы? Не подлежит сомнению: Элевтеру и Ипполиту не раз и не два информировали об опустошении, производившемся в их рядах былой предводительницей. Однако, как стало известно потом, обе царицы упорно отсылали гонцов прочь.

Признать очевидное их вынудили крики, доносившиеся с поля боя. Вы все наверняка слышали рассказ о том, как последний гонец, прискакав к Элевтере со стороны Рыночного холма с донесениями о великих подвигах Антиопы, вскричал:

— Воистину, небеса сражаются на её стороне!

— В таком случае мы встретимся с ней в Тартаре, — сурово ответила Элевтера и послала за своим боевым скакуном, которого в это время одна из её подручных вывела из боя для передышки.