У Оливера перед глазами возник образ кружащих муравьев в спальне. Казалось, это было целую вечность назад. Бесконечный круг, карусель истощения от голода и смерти.

– Я тебя ненавижу. Ненавижу!

– Знаю. И очень сожалею об этом. Это не пустые слова, Оливер. Я говорю искренне. И в глубине души ты это понимаешь. В глубине души ты чувствуешь, что я прав – все пошло наперекосяк. Жестокий мир чересчур жесток. Зло торжествует, зверь сорвался с цепи. И мы можем положить этому конец, Оливер. Все религии и духовные учения показывают нам путь – очищение, долбаный потоп, который смоет все грехи и возродит мир, колесо повернется, одна эпоха уступит место другой. Но колесо нужно подтолкнуть, Олли. И я узнал, как это сделать.

– Просто отпусти меня… – Это прозвучало как «пошоопушима…»

– И когда я подтолкну колесо, оно начнет вращаться, быстрее и быстрее, твою мать, до тех пор, пока не сорвется с оси и – трах, бум, бабах! – Джейк вскинул руки вверх. – Должен признаться, я и сам не до конца понимаю. Я узнал все из Книги несчастных случаев. Ее мне дал… один друг по имени Элай. В ней говорится про… как они называются? Про константы. Если сломать константы, сломается мир, и каждый новый сломанный мир накладывается на предыдущие, пока не наступает хаос и все не начинается сначала. Эти константы, ну… – И снова он склонился над алтарем, опираясь на локти, точно готовый сознаться в тайном прегрешении. – Они существуют на каждом уровне, во всех временны́х линиях. Как ты верно заметил, это гвоздь, проткнувший книгу насквозь и оставивший дырки в каждой странице. Или как эта кирка… – Прикоснувшись к кончику кирки, Джейк потряс ее из стороны в сторону. Оливер пронзительно вскрикнул. – Кирка пробила твою руку, прошла сквозь кожу, мышцы и кости, сквозь телефон и впилась в камень. О, ты смотри, как складно получилось!

– Я не отниму у себя жизнь ради тебя.

В отчаянии вжав кулаки в глаза, Джейк покачал головой.

– На самом деле это я во всем виноват. Полагал, что понимаю тебя. Но тебе нет никакого дела до того, что мир в полной заднице. Тебя волнуют только люди. И я ничего не могу с этим поделать. Мне нужно, чтобы ты увидел лес, а ты видишь только одни деревья, твою мать! Поэтому, пожалуй, придется сделать все по старинке.

Он крутанул рукой, щелкнул пальцами – и в кратком выбросе жидкого мрака появился револьвер. Джейк повернул барабан, выхватывая из воздуха шесть патронов, один за другим.

Вскрикнув, Оливер принялся вырываться. Призывая себя успокоиться. Дышать. Однако это оказалось невозможно. Его душила паника.

– Знаешь, ацтеки это понимали, – продолжал Джейк. – Все это. У них были легенды о Пяти Солнцах. Каждое Солнце представляло собой эру, эпоху. Первое Солнце умерло, когда бог Кетцалькоатль[106] сшиб его с неба дубиной, и ягуары сожрали всех людей. Кетцалькоатль превратился во Второе Солнце, но ему пришлось сойти вниз и воспользоваться магией, чтобы помешать людям быть обезьянами. Третьим Солнцем стал Тлалок[107], который скорбел, бесился и ревновал, поскольку его жену совратил другой бог, и сначала он напустил на землю великую засуху, а затем, когда люди стали молить его о дожде, ниспослал им дождь – огненный. И из пепла боги сотворили новый мир. – Откинув барабан, Джейк начал вставлять в него патроны. Щелк-щелк. – Четвертое Солнце? Тлалок жестоко обращался со своей новой женой, называл ее недостойной, поэтому та плакала кровью. Крови было так много, что в ней утонул весь мир. И, наконец, Пятое Солнце – наше нынешнее. Говорят, что, когда человеческие жертвоприношения прекратятся, звезды сожрут Солнце, небо и всех людей, а великая дрожь разнесет вдребезги космос.

– Ты сошел с ума! Это легенды, и в них нет ни слова правды. – Оливер продолжал бороться с киркой. Боль была такая сильная, что ему приходилось напрягаться, чтобы не потерять сознание. «Держись, держись, держись!»

Джейк закончил заряжать револьвер. Резко дернув рукой вправо, он закрыл барабан.

– В каждой мифологии есть свой рассказ об апокалипсисе. Господи, Оливер, да взять хотя бы это слово – «апокалипсис». Оно означает «откровение». Это богоявление. Пробуждение, а не конец. Ты бы это понял, если б учился так, как учился я. Под землей, в полной темноте. Под руководством великолепного наставника. – Джейк презрительно фыркнул: – Кстати, можешь прекратить вырываться. Кирка не шелохнется. Я об этом позаботился. Магия.

«Кирка не шелохнется».

К этому времени дыра в руке увеличилась. На влажных красных тканях кисти виднелись отсветы луны.

Если нельзя выдернуть кирку…

– Увидимся с той стороны, – сказал Джейк, поднимая револьвер.

Оливер дернул изо всех сил…

Не кирку.

Руку.

Он оттянул плечо назад, и острие кирки разорвало кожу на руке, разорвало все между средним и безымянным пальцами – брызнула кровь, и Оливер отшатнулся назад.

Джейк выстрелил.

Бабах!

Упав между двумя камнями, Оливер поспешно перевернулся, поднимаясь на колени. Низко пригнувшись, он метнулся сквозь валуны. Прогремели еще два выстрела, завыли пули, ушедшие рикошетом вверх. В воздухе повисли облачка каменной пыли. Рука горела болью.

Джейк взревел от ярости, а у Оливера мелькнула рассеянная мысль: «Быть может, то, что с каменного поля трудно выбраться, может оказаться преимуществом».

Он пригнулся еще ниже, распластался на земле…

И тут перед ним упала тень.

Только теперь Оливер вспомнил, как они шли сюда, как Джейк скакал с камня на камень, словно танцор.

Тяжелый ботинок ударил Оливера в лицо, отбросив в сторону. Нос показался ему куском бетона. В голове стоял гул. Из руки хлестала кровь.

Джейк властно возвышался над ним.

Дуло нацелилось на Оливера, глядя так же злобно и беспощадно, как невозможно странный глаз Джейка.

– Ты ничего не понимаешь, – хрипло произнес Джейк. Револьвер не дрожал у него в руке, в то время как сам он весь дергался. – Не ценишь ниспосланную тебе милость. Я ведь не просто убиваю тебя. Я убиваю и себя самого. Прикончу тебя, и все исчезнет. Так что это не только твоя жертва, но и моя тоже.

Оливер обреченно положил голову на камень.

– Великое космическое убийство-самоубийство, – с грустью и горечью произнес он.

– Красота в распаде, сила в разрушении. А теперь возвращайся на хренов стол, Оливер.

Осторожно, с трудом Оливер поднялся на ноги. Шагнул через полоски лунного света к алтарю. Однако там он увидел, что кирка больше не торчит в камне. Она вывалилась. «Когда я вырвался, чары разбились», – подумал Оливер. Логика магии. Логика безумия. Но, несмотря ни на что, верная.