По правде же, становившийся все более выраженным эгоизм Джордана в плане бросков и результативности начал порождать чувство обиды и негодование среди партнеров по команде. Несколько лет спустя Джордан откровенно расскажет об этой проблеме и признает, что слишком концентрировался на себе в ущерб команде. Тогда же его концентрация на себе, своей игре и своих талантах казалась непрошибаемой. Он внял рекомендациям Баха и усердно атаковал корзину.

Март ознаменовался еще одной серией игр, в которых он набирал более 40 очков. В апреле ему выпала возможность стать первым со времен Уилта Чемберлена образца сезона 1962/1963 г. игроком, которому удалось набрать свыше 3000 очков за сезон. (Чемберлену это удавалось дважды.) Джордан набрал 53 очка в игре с «Индианой», потом 50 в матче с «Милуоки», после чего тренер «Бакс» Дон Нельсон снял с себя галстук и, написав на нем слова «Великий сезон, великий человек», отдал его Джордану. Нельсон был еще одним наставником из плеяды тренеров старой школы, этих убийц на коротком поводке, которые позже будут искусно и тонко обмениваться с Уинтером и Джексоном взаимными оскорблениями на почве спортивной конкуренции. Подписанный для Джордана галстук был еще одним способом побудить Майкла активнее атаковать кольцо, как это делал Бах.

Главный атакующий монстр игры наградил своих поклонников вторым сумасшедшим перформансом: в игре с «Атлантой» на «Стэдиуме» он набрал 61 очко. Сезон он завершил с 3041 очком в активе и лучшим в лиге средним показателем по набранным очкам в 37,1.

Во время избиения «Атланты» он поставил рекорд NBA, набрав 23 очка подряд. В концовке игры он швырнул мяч с середины площадки и едва не попал в цель: этого было достаточно, чтобы пуристы вроде Уинтера негодующе закачали головами, даже при том, что болельщики встретили этот бросок восторженным гулом. Когда Джордан уходил с площадки, Уинтер сказал ему: «There’s no I in the team», т. е. «В слове «команда» нет буквы «я». Джордан вспомнил этот эпизод в 2009 г. во время своей речи по случаю вхождения в Зал славы баскетбола. Он сказал, что ответил тогда Уинтеру следующее: «Yeah, but there is I in win», т. е. «Да, но зато есть в победе».

Этот момент обозначил начало великого баскетбольного диспута, в действительности даже не баскетбольного, а общекультурного, столь характерного для Америки: диспута о противостоянии личности и команды / группы. Только в ретроспективе и Уинтеру, и Джордану станет ясно, что философский конфликт, возникший между ними, существенно повлиял на них обоих, их дальнейшие успехи и взгляды на игру.

Тем временем «наградой» Джордана за атакующие подвиги на протяжении сезона стало непопадание его в первую и вторую символические сборные NBA из лучших защитников, и этот факт привел его в ярость. В том сезоне он стал первым игроком в истории NBA, которому удалось записать на свой счет свыше 200 перехватов и более 100 блок-шотов. В совокупности он совершил 236 перехватов и 125 блоков.

За всю историю лиги только Джерри Уэсту удавалось попасть в сборную лучших защитников в статусе ведущего снайпера лиги. Джордан был серьезно настроен получить признание за «совершенную игру», хотел, чтобы его считали игроком без слабых мест, умеющим делать на площадке все. Он поставил несколько клубных рекордов «Буллз» в шести различных категориях во время одного сезона – этого хватило для того, чтобы обеспечить первой команде в карьере Дага Коллинза результат в 40–42 по итогам регулярного сезона и очередную встречу в первом раунде с «Бостон Селтикс». Берд и «Бостон», впрочем, без труда выиграли серию, одержав три победы (в то время как Джордан набирал в каждой игре в среднем по 35,7 очка) и подчеркнув тем самым справедливость слов Берда и Уинтера, что командная мощь легко может затмить даже самое гениальное выступление одного игрока. За первые три сезона Майкла Джордана в «Чикаго» его команда проиграла девять матчей плей-офф, а выиграла всего один.

«Он – парень, чьи нарезки лучших моментов хочется смотреть и пересматривать снова и снова, – говорил о Джордане защитник «Бостона» Дэнни Эйндж. – Но я не знаю, насколько весело играть с ним в одной команде».

Но даже при всем этом его индивидуальные достижения в тот год не помешали самым стойким критикам высказаться на его счет. «Все постоянно говорят, что главная дуэль – я против Ларри, – говорил репортерам Мэджик Джонсон, клуб которого «Лейкерс» одолел в борьбе за чемпионский титул того сезона «Селтикс» Берда. – На самом же деле – Майк против всех остальных». Джордан и Джонсон считали друг друга лучшими игроками лиги. Некогда бывший кумиром для старшеклассника Джордана Мэджик теперь стал в глазах Майкла неприятным соперником, и дело было не только в победах на паркете. Джордан столкнулся с серьезной критикой, начинавшейся с собственной команды, раздираемой дебатами, и находившей продолжение в его взаимоотношениях со звездами других клубов.

«Ни для кого в лиге не секрет, что Джонсон, несмотря на четыре чемпионских перстня, испытывает к Джордану что-то большее, нежели профессиональную зависть, – писал для Sports Illustrated Карри Киркпатрик. – По крайней мере, в коммерческом плане Мэджик должен был стать столь же успешен, как Майкл еще семь лет назад, когда вслед за выигрышем титула NCAA для Университета Мичигана в 1979-м завоевал победу в шестой игре финальной серии чемпионата NBA 1980 г., в котором «Лейкерс» взяла верх над «Филадельфией 76».

Джонсону и другим ветеранам было явно не по душе то, что сделка Джордана с Nike и активные действия компании по его продвижению на рынок возвели Майкла в такой статус, который ставил его выше самых успешных и титулованных звезд лиги. Джордан, в свою очередь, не стеснялся озвучивать теорию, согласно которой именно Джонсон стоял за решением владельца «Лейкерс» Джерри Басса обменять Джеймса Уорти в другую команду. «Я ничего не имею против него, – говорил Джордан Киркпатрику. – Я просто думаю, что ему не нравятся игроки из Северной Каролины».

Не помогало и то, что Джонсон и Айзея Томас акцентировали внимание на своих дружеских отношениях. Когда Джонсон направил Майклу приглашение поучаствовать в своей летней благотворительной игре Всех Звезд, в которой хотели принять участие очень и очень многие, Джордан сухо отказался. Было очевидно, что унижение, которое он испытал на матче Всех Звезд двумя годами ранее, все еще жгло его самолюбие.

На самом же деле в межсезонье Джордану поступило ошеломительное количество самых разных предложений и приглашений. Когда он впервые услышал от Дэвида Фалька слова «Air Jordan», он засмеялся. Но меньше чем за три года он превратился в беспрецедентную по мощи маркетинговую единицу, на одних продажах кроссовок и других товаров под его брендом Nike заработала свыше 165 млн долларов. «Сначала я подумал, что это чья-то несбыточная фантазия, – говорил Джордан, вспоминая свою первую реакцию на запуск собственной линии кроссовок. – Но теперь этот бренд разросся до куда больших размеров, чем прежде. Цифры просто поражают».

Странно, но у Фила Найта стали возникать сомнения насчет взаимоотношений его компании с Джорданом, что станет причиной драматических поворотов в переговорах по новому контракту по Air Jordan, которые развернутся в следующие несколько лет. Как объяснял Сонни Ваккаро, Найту представлялось, что Майкл Джордан слишком быстро заполучил огромную власть, и это напугало Найта. Поддерживать столь высокий уровень продаж было тяжело, и первый незначительный спад стал поводом для главы Nike взять паузу и все обдумать. «Фил уже был готов избавиться от него, – вспоминал Ваккаро. – Он хотел подписать контракты со всеми студенческими командами и забыть про Майкла. Я сказал: «Вы не можете этого сделать». Во-первых, компанию покинул Роб Страссер, который теперь советовал Джордану самому заняться выпуском своей товарной линейки. Найт эту идею отверг и продолжил ставить под сомнение ценность взаимоотношений компании с Джорданом. Так продолжалось до тех пор, пока Ваккаро не подготовил для него финансовые выкладки, из которых вытекало, что Nike и близко не светит заработать сопоставимые с продажами Air Jordan суммы на контрактах с колледжами.