С другой стороны, будь у Мии реальное состояние, Эш наверняка бы уже украла его к этому времени. Как говорится, ничего личного…

Уроки Маузера становились все более эклектичными и эксцентричными, как и сам шахид. Несколько часов в неделю он уделял преподаванию безъязыкому[85] и настаивал, чтобы отныне все разговоры в его зале проводились на этом языке. На следующем уроке Маузер вкатил в Зал Карманов деревянный резервуар. Он был наполнен грязной водой, а не дне лежали несколько отмычек. Затем шахид сковал аколитам руки и ноги свинцовыми оковами и одного за другим столкнул их в воду.

Стоит отдать ему должное, Маузер выглядел очень довольным, когда никто не утонул.

Уроки в Зале Масок были более утонченными и, по правде, куда более приятными. Аколитов по-прежнему регулярно отправляли в Годсгрейв, и Мия провела с десяток неночей, гуляя по разным тавернам, где оттачивала свое мастерство слова и накачивала людей выпивкой и милыми улыбками. У нее на крючке оказались двое юных и вполне симпатичных администратов, а еще она подслушала в портовом борделе любопытные сплетни о насильственном перевороте среди местных браавов. Аалея приняла новые секреты Мии с улыбкой и поцелуями в обе щеки. А если она и заметила изменения, произошедшие с девушкой после ночи в спальне Трика, шахид из вежливости воздержалась от комментариев.

В последующие за той ночью перемены Мия боролась с порывом улыбнуться ему за завтраком или кинуть на него долгий взгляд во время уроков. В интересах сохранения дистанции она сказала Трику, что больше не нуждается в тренировках по мечам. Мия знала, что было бы глупо позволить вырасти между ними чему-то большему, и Трик, со своей стороны, хотя бы делал вид, что понимает. Однако время от времени она ловила его на том, что он наблюдает за ней боковым зрением. По ночам, оставшись одна в комнате, она проскальзывала рукой между ног и пыталась не представлять его лицо. Иногда ей это даже удавалось.

По мере течения времени и приближения посвящения все испытания усложнялись. Чтобы сосредоточиться на уроках, Мия думала о своей вендетте Скаеве и его псам, но каждый аколит знал, что на кону. Со дня маскарада Великого Подношения их число снова сократилось; на уроке Песен юноша по имени Леонис случайно попал под удар в горло и задохнулся прежде, чем пришла Мариэль.

Из двадцати девяти аколитов, начавших обучение, осталось всего пятнадцать. А затем произошел инцидент, который позже назовут «Голубым утром».

Начался он, как и все кризисные ситуации, со знакомого шепота Мистера Добряка:

– …Берегись…

Мия мгновенно проснулась, открыла глаза и достала стилет. До нее донесся легкий шипящий звук. Подняв голову, она увидела, что один из потолочных камней над кроватью скользнул в сторону, и через образовавшееся отверстие в комнату проникает разреженный пар. Медленный и голубоватый, он плясал в воздухе, как струйка сигаретного дыма.

Мия низко пригнулась, поползла к двери и провернула ключ, но обнаружила, что замок заклинило. Остерегаясь ловушек с иглами после раннего испытания Маузера и Паукогубицы, она надела плотную кожаную перчатку и подергала за ручку. Та не двигалась.

– Вот дерьмо.

– …Мия…

Оглянувшись через плечо, она обнаружила, что в комнату просачивается все больше голубоватого пара. Поток усиливался, воздух становился дымным. Мия чувствовала какой-то едкий привкус на языке. Глаза защипало. По крайней мере, эти симптомы она знала хорошо.

– «Аспира»… – выдохнула девушка.

– …Очередное испытание…

– А так хотелось поспать.

Она схватила рубашку с пола, вылила на нее воду с прикроватной тумбочки и обернула вокруг лица. «Аспира» вызывает паралич и смерть от медленного удушья. Она тяжелее, чем воздух, и негорючая в газовой форме. Мия хорошо знала противоядие, но у нее не было материалов для его создания. Зато влажная ткань на лице сдержит пар как минимум на пару минут; этого времени достаточно, чтобы придумать план побега.

Она пробежала взглядом по комнате, и разум лихорадочно принялся за работу.

Ключ не провернется, а попытки выбить дверь закончатся только ушибами. Петли крепились на железных гвоздях; она могла бы вытащить их, но на это необходимо время, а больше нескольких минут в контакте с «аспирой» приведет к тихой поминальной службе в Зале Надгробных Речей и безымянной могиле.

Прижавшись щекой к полу, Мия посмотрела в щель под дверью. Оттуда раздавался кашель. Звуки ударов тяжелых предметов о дерево. Слабые крики. Через щель проникал прохладный свежий воздух наряду со звуками нарастающей паники. Если у аколитов не получится сбежать из своих комнат, каждый из них умрет.

– Зубы Пасти, они больше не играют с нами, – прошипела Мия.

– …Между нынешним временем и посвящением давление только усилится…

Мия затаила дыхание.

Посмотрела на щель под дверью. На проем в потолке.

– Давление, – прошептала девушка.

Она взяла бутылку виски с тумбочки, вылила содержимое на пушистый серый мех покрывала на кровати. Достав сигариллы и ударив по кремневому коробку, поднесла его к кровати и отпрянула. С тихим шорохом алкоголь вспыхнул. Мия присела у двери, наблюдая за распространением огня, и вскоре по всей ее кровати весело плясали языки пламени.

– … Где-то тут может крыться метафора…

Температура поднялась, жаркий воздух, дым и пар «аспиры» нагревались от пожара и вытягивались обратно через дыру в потолке. Мия выбрала один из дюжины ножей, валяющихся по всей комнате, и вонзила его в первый гвоздь, крепящий петли к двери.

Кровать полыхала, превратившись в потрескивающий огненный шар. Дым тянулся к потолку вместе с «аспирой», но глаза Мии по-прежнему были влажными, а горло горело. Один за другим она выдернула все гвозди, бросая их с глухим металлическим звуком на пол. Наконец Мия вытащила достаточно, чтобы дверь почти ничего не держало, и после пары толчков с разгона та слетела с якорей и отправилась в плаванье из комнаты в коридор.

Мия поплелась наружу, кашляя и смаргивая слезы. В конце коридора стояли Паукогубица и Маузер. Шахид карманов зачеркивал имена в гроссбухе с кожаным переплетом. Мрачная шахид истин наградила Мию улыбкой.

– Завтрак будет подан в Небесном алтаре через пятнадцать минут, аколит, – объявила она.

Мия перевела дыхание и отошла в сторону, чтобы двое Десниц могли войти в ее спальню и потушить кровать. Увидела, что дверь в комнату Карлотты открыта, замок разбился на осколки, как стекло. Дверь Осрика превратилась в обугленное нечто. Из-под двери Тиши торчала длинная трубка из свернутого пергамента, и из нее доносился звук равномерного дыхания. Прямо на глазах Мии сломанный замок на двери Эшлин все равно щелкнул, и хозяйка комнаты прогулочной походкой вышла в коридор, пряча отмычки в карман и подмигивая.